Почему в России пропали дриблеры?

Важный монолог о детском футболе.

За 30 лет футбол в России стал другим.

Мы потеряли как класс ярких дриблеров – и появление Сергея Пиняева воспринимается как свет лампы в комнате без окон.

Мы уже не удивляем мир физикой, как праймовые советские команды. Атлетичные футболисты сменились стильными без четкой специализации и навыков.

Психологический портрет игрока сборной России потерял харАктерные черты. Вместо них – страх ошибок из Сплита и Марибора.

Да, мы научились готовить прекрасные газоны даже в декабре, сочно показывать РПЛ, строить крутые стадионы. Но ни разу за эти 30 лет не вывели простой вопрос – что не так с нашей футбольной идентичностью – выше курилки у Дома футбола РФС.

Словосочетание «детский футбол» стало мячом для пинг-понга. Им перебрасываются, когда что-то в очередной раз идет не так. Когда клубы проваливаются в еврокубках, сборная бодается с Кенией на поле турецкого отеля, а Кокорин забивает на Кипре, но не в Серии А.

Текст ниже – попытка зародить большую дискуссию о детском футболе. Мы поговорили с одним из лучших менеджеров и методистов России Владимиром Малышевым: он участвовал в создании легендарной академии имени Коноплева (откуда вышли, например, Алан Дзагоев и – в качестве тренера – Игорь Осинькин), работал в школах «Локомотива» и «Чертаново», а теперь поднимает футбол на Дальнем Востоке.

Главное:

● В России мало дриблеров из-за проблем с координацией у детей

● Неочевидные проблемы: комнатные футболисты и откуда они берутся

● Стажировки в европейских академиях переоценены – ищем золотое упражнение вместо системы

● Как психолог (предметно) помогает в воспитании футболистов

● Дети на тренировках выглядят сильнее, чем в матчах – из-за запрограммированных упражнений

● Детали голландской системы: не бросают воспитанников после 18, не допустят личного водителя у подростка

● Ребенок и страх на поле: как говорить об ошибке и научить радоваться риску

***

Стажировки в европейские академии переоценены – мы не похожи на испанцев и итальянцев

Малышев после опыта в «Анжи», «Кубани» и «Волге» сосредоточился на детском футболе – с 2014 года. Работал в юношеских сборных России, «Чертаново». Сейчас возглавляют частную академию из Хабаровска «Искра», которая в 2020-м построила первый манеж в регионе.

– Главное, что не хватает детскому футболу в России – системы, – продолжает Малышев. – Испанцы – это обращение с мячом. Французы – телосложение, смешение кровей Африки и Европы. Италия – игра от ножа в любом возрасте, Костакурта, единоборства один в один с первых минут.

Мы ими быть не можем. У нас никогда не будет пластики и обращения с мячом, как у южных стран – испанцев, итальянцев, аргентинцев. Поэтому ценность зарубежных стажировок переоценена. Мы ездили на базу сборной Италии, во Флоренцию, в «Челси» [с академией Коноплева].

Большая ошибка начинающих тренеров: приезжают в поисках золотого упражнения – в «Баварию», например. Запишут, а потом несутся домой, чтобы внедрить. Но золотого упражнения нет, это абсурд. Есть система, которая дает результат. Философия не только в тренировках, но и в подборе персонала, тренеров, футболистов. Чтобы прочувствовать эту ДНК, нужно минимум два года работать в структуре академии.

Видеть, как ведут себя тренеры, педагоги, что кушают дети, куда ездят, как общаются. Это не понять за 10 дней.

А еще должна быть единая подготовка от Камчатки до Калининграда. В школах, которые финансируются государством, необходим жесткий контроль РФС. В Россию завезли немецкую методику, адаптировали ее, но потом тренер выходит и делает что вздумается. Так изначально хорошая идея обнуляется.

Система – это ключевое: в подготовке, проведении соревнований, воспитании игроков и тренеров. В России единицы футболистов, кто вырос бы в любых условиях. В своей практике помню двоих: Саша Кокорин и Сергей Пиняев.

Они пробились бы в любом случае, но остальным нужна шлифовка. Кокорин в «Анжи» по физиологии был сопоставим с Это’О. Родись он в Голландии или Германии, претендовал бы на звание лучшего футболиста Европы. А теперь он – чемпион Кипра.

Дзагоев на чемпионате Европы U-17 играл против Крооса – и был на одном уровне. Абсолютно. Вот эти его пасы – я их называю дзагоевские, когда надо только галик поставить, и мяч в воротах. У Дзагоева неплохая карьера – для России, но явно мог больше.

Среда формирует. Кто был на твоем пути – какие тренеры, психологи, хореографы, педагоги. Чтобы карьера не строилась на череде случайностей, нужна система.

Почему в России мало дриблеров: «Учим финты на деревянное тело»

Ребенка нужно тренировать с учетом сенситивных периодов:

В возрасте 5-9 лет – внимание на сенсомоторные реакции. Развитие гибкости, ловкости, координации – все через мяч.
10-14 лет – скоростно-силовая работа. Челночный бег, переключение скоростей. Чтобы по максимуму развить базу двигательных навыков. Тренажерный зал и работа с железом до 15 лет воспрещены. Только с собственным весом: планки, скакалка, жгуты. Укрепление мышечного корсета, мышц кора.
После 15 добавляем силу, легкие веса, прыжковую работу, когда организм вышел из пубертата и на 80 процентов соответствует телу взрослого человека. Раньше – опасно.
Первый этап – очень важный. Вот почему в России мало ярких дриблеров? До 12-13 надо развить в ребенке ловкость, баланс, чувство ритма. А мы учим финты на деревянное тело, которое ни согнуться не может, ни центр тяжести перенести.

Каждая академия должна иметь хореографов, тренеров по акробатике. Это обязательно.



Удивило, когда Ральф Рангник сразу после прихода в «Локомотив» (я на тот момент ушел из академии) закрыл гимнастический отдел. Один раз приехал, посмотрел и сказал: «У нас своя методика». Но Россия – северная страна, минусовая температура, при которой человек физиологически чуть приподнимает плечи – и в таком положении ходит несколько месяцев.

Так утолщается верхний плечевой пояс, который ограничивает координацию.

Полезно, чтобы дети занимались в обычной школе разными видами спорта. Развивали тело. Это в СССР мы со двора не вылезали, играли во все что можно. Сейчас такого нет, это минус. У ребенка до 13 формируются нейронные связи: например, как быстро передается информация из мозга в голеностоп. Чтобы футболист мог сделать поворот на 90 градусов на скорости, и у него не закружилась голова.



В «Искре» на начальном этапе добавляем игру один в один, два в два. С 5 до 9 лет ребенок должен играть в малых составах – от 1 до 4. На очень маленьких площадках – 12 на 16 метров.

А то на первенство города семилеткам предлагают играть в формате 5-1 (5 в поле и вратарь). Семилеткам! Они просто не готовы – не только физически. У них внимание не удерживает в поле зрения 5 соперников и 5 партнеров. В итоге самый проворный получает мяч и бегает с ним. А другие касаются только в центральном круге.

Получается, из 12 детей играют один или два. Остальные не учатся ничему.

Неочевидная проблема: комнатные футболисты и слом треугольника «тренер-ребенок-родитель»

Простая статистика: из города на 1,5-2 млн (называть не буду, чтобы не обижать) 60 коммерческих команд за 10 лет дали сборной ровно ноль воспитанников. Ноль.

В коммерческих школах не надо никакой лицензии, а влияние родителей – огромное. Папа платит за абонемент, на соревнования возит – и тренер попадает в зависимость, мальчику замечание не может сделать. Так создаются zimmer-player – комнатные футболисты. У него есть навыки, но он не умеет играть под давлением, превозмогать себя. Просто потому что с 5 до 10-11 лет растет не в конкурентной среде, а в коммерческой.

Среду создает тренер – он дает нужный уровень сопротивления. Это очень тонкая грань: с одной стороны, важно не превращать футбол в войну, а с другой – дети должны конкурировать («ты меня не обыграешь», финты подглядывать и так далее).

Тренер – красная нить в воспитании. Он проходит несколько стадий трансформации в глазах ребенка. Первая – клоун в цирке. Малыш играет с машинками, а тут мячик. Его это должно забавлять. Потом идет тренер-друг, который вызывает у ребенка доверие и желание бежать на тренировку, чтобы увидеться. На следующих этапах: тренер-старший брат, когда он может показать техническое действие, удары, тактические обманки. К 13 годам тренер уже педагог, который совмещает все роли.

В коммерческих школах этих этапов нет. Ломается треугольник тренер-ребенок-родитель, который всегда должен быть равносторонним.

Как психолог (предметно) помогает в воспитании: : изучает уровень концентрации, скорость импульсов от головы к ногам

Для меня спортсмен – это характер и нервная система.

Всегда говорю тренерам: «Игрока надо оценивать по психофизиологическим качествам». Есть ребята, которые хорошо бегут, есть техника, тактическое понимание, но на уровне психологии ломаются. Появляется неуверенность, боязнь ошибки. Даже спортивная машина, если не умеешь ей управлять, всего лишь груда металла. Так и здесь.

Психолог в академии может дать ключ к воспитанию ребенка, его качествам. Оценить, как быстро передаются импульсы от головы к ногам, объем внимания, распределение концентрации. С помощью специалиста вы поймете, как работать с этим ребенком.

Иногда спрашивают парня: «Как ты не видишь пас?». А он действительно не видит, объем внимания другой, шоры на глазах. Зато есть скорость, техника. А есть другие – про них говорят: «Голова на 360 градусов крутится». Это все на генном уровне.

Единственная большая проблема – за 20 лет карьеры встречал только трех идеальных для спорта психологов. Хотя и в сборной привлекали специалиста, и в других академиях. Но уверен, со временем их появится больше.

Другая важная психологическая проблема – страх. Если ребенок регулярно слышит ор на тренировке, меняется не только мышление. Что вы делаете, когда испугались? Зажимаетесь и поднимаете плечи. А чтобы мягко обращаться с мячом, нужна свобода в том числе верхних конечностях, мышечный тонус.

Но важно не подменять понятия. Это не значит, что нужно потакать во всем. Если потерял мяч, побежал, потом остановился – и все довольны, это тоже плохо. Ребенок должен радоваться борьбе один в один на пульсе 140-160, моментальному отбору после потери, финтам, получать удовольствие от физической усталости.

Это характер, понимаете?

Тут мы многое потеряли. Жизнь стала спокойнее. Ушел двор, который воспитывал прятками на улице, хоккеем. Мы пришли к европейскому комфорту, но они в этой умеренности существуют давно, адаптировались. А мы всегда были трудягами, голодными – как наши родители, их родители. Сейчас это пропало.

Воспитание – очень тонкий процесс. Мы должны сохранить личность, но обучить ребенка командной работе. Высший пилотаж – создать рамки, в которых дети будут творить.

***


Согласовано с модератором.