Осуждение Кокорина

• Эта статья в архиве

Камерная зарисовка, способствующая напомнить читателю некоторые простые библейские истины

Обычно, по вечерам будних дней в Сиреневой гостиной Центрального Дома Журналиста, скрытой от досужих взглядов засидевшихся гостей, царят тишина, полумрак, тонкий, неистребимый запах старых газет. Но не в этот понедельник.



Аренда зала стоила недёшево, но стоила того. Да и люди здесь собрались недешёвые: цвет российской спортивной журналистики, творцы, сотрясатели основ и низвергатели легенд . По понятным причинам, фамилии здесь не прозвучат, довольно будет и имён. Праздники, тяжёлые походы к знакомым и нескончаемые чаши оливье остались за спиной – им требовался отдых, они его заслужили. Теперь они, освещаемые неярким светом камина и свечей, сидели на мягких диванах, составленных полукругом, не обращая внимания на легко одетых девушек, быстро снующих с подносами в руках, увлечённые каждый собой. Одна небольшая группа, неспешно пускающая по кругу стеклянный сосуд замысловатой формы, испускающий тяжёлый плотный аромат, спорила о том, когда именно наступает развязка пьесы 4’33” Кейджа. Другая, участники которой зачерпывали половником из большой серебряной чаши тёмно-зелёный напиток, с жаром обсуждала скрытую эстетику “Свадебной вазы”. Отдельно ото всех, на толстом, заглушающем звуки шагов, ковре сидел немолодой мужчина, державший в одной руке кляссер, в другой – пинцет.



- Оп-па! – переливчатый, негромкий человеческий гул был прерван неуместным, казалось бы здесь, возгласом. Виновником был ещё не старый, но очень ценимый коллегами, Михаил Б. Он только что запил пару каких-то таблеток из фарфоровой кофейной чашечки и с нескрываемым недоверием смотрел в свой айпэд. – Вы не поверите, но это случилось снова!



Когда общее внимание переключилось на персону Михаила, он, тапая в центр экрана, пояснил:



- Кокорин! Фото, на котором он прогуливается в футболке с изображением Пабло Эскобара!



Секундная заминка, сменилась гулом, на этот раз голосов негодующих. Они ни к кому не обращались, но казалось, что ведётся спор с невидимыми оппонентами, удобно устроившимися в головах спорящих.



- Горбатого могила исправит, - высокий пронзительный голос писателя Игоря, наводил на мысли о жирном дыми инквизиторских костров, - и все его извинения после Монако были полнейшим фуфлом! Система штрафов, жесточайшая!



- Язык рубля/доллара они тоже не поймут. – обычно спокойный, Алексей сейчас и вовсе обращался в Будду, паузы между словами были способны вогнать в священный трепет. - И с чего им быть другими?



Хохот, тут же рыдание и шелестящий шёпот Александра:



- После Монте-Карло какие могут быть разговоры на эту тему?..



- Чё докопались? Мода на него после "Нарко". А мода – это всегда массовое, а не одиночное…



Все изумлённо воззрились на мужчину с кляссером, напряжённо глядящего куда-то поверх камина. Успокоил Денис:



- Так, всё нормально. Жека, кажется, вообще не с нами разговаривает. И точно не про Кокорина. А может, он, Кокорин, Эскобара таким образом порицает? Вот я, например, порицаю…



- О-йе! – снова задорный голос Михаила. – Я её нашёл!



Общее волнение, Алексей даже вскочил с места, с вожделением облизывая пухлые губы:



- “Маленький домик в прериях”? Вторая серия четвёртого сезона? Да?!



- Да! Да!!! Сейчас выведу на проектор, и оттянемся…



Шумное оживление, журналисты похлопывают друг друга по коленям и плечам. Александр рыдает…



***



Лишь к вечеру среды писатель и журналист Игорь берётся за перо. Он тяжело восседает в кресле, кутаясь в шёлковый халат, натянутый поверх костюма. Супруга, пышная и добрая блондинка, получив, наконец, разрешение, присаживается на краешек софы. Любовь и сочувствие светятся в её глазах. Робко улыбается, ловит лёгкую ответную улыбку и решается:



- Лапик, ты вчера был так плох… Что случилось?



- Понимаешь, пупся, - Игорь тяжело вздыхает и, словно вспомнив что-то особенно неприятное, морщится, - ты меня знаешь, как никто. И знаешь, как я переживаю за наш спорт. Про футбол и вовсе говорить нечего. Так вот – снова этот infant terriblé РФПЛ, эта паршивая овца в белоснежном стаде сборной… Относительные и, кстати, крайне сомнительные плюсы от его игры начисто и в двойном размере перекрываются его хронически – нет, не эпатажными, это слишком мягкое слово, а безмозглыми поступками за пределами поля. Пойми же, зай, пропаганда дурного людьми публичными недопустима нигде и ни в каком виде! Простая мысль о том, что кому-то из детей, болеющих за "Зенит" и обожающих в том числе Кокорина, при виде этой фотографии придет в голову поинтересоваться, что это за усатый дядя у него на майке, ему в голову не приходит!



Он говорит, горячится, не замечая слёз струящихся по щекам. Она целует его ладонь, гладит по голове и шепчет одними губами:



- Бедный мой…



P.S. Всё вышеизложенное только фантазия автора и ничего более. Почти все герои и события являются вымышленными и почти все совпадения случайны