Новые "Лужники": победа болельщиков, поражение сборной России, провал логистики.

• Эта статья в архиве

Я купил билеты на Аргентину себе, родным и друзьям. Мы не могли не пойти. Нас туда звали увидеть обновленные «Лужники», обещали большую игру с лучшим футболистом мира в качестве соперника. Какие мы болельщики, если не пойдем на такой матч? И мы

Сборная России еще никогда в истории не играла дома при таком стечении публики. И я попрошу прощения у ребят из команды и у главного тренера, но мы, болельщики, в этот вечер были молодцами чуть больше, чем те, за которых мы болели. Я видел вокруг себя людей, которых мы в разных медиа и я сам, в частности, долго звали на футбол, давно хотели видеть на трибунах. Это были очень хорошие, сдержанные, приятные люди. Много девушек, много семейных. Опрятная и трезвая молодежь. Закурил, например, на нашей трибуне только один – примерно на сорок пятой минуте ожидания, когда выпустят после игры. И вот только сейчас ловлю себя на том, что не услышал на футболе ни одного матерного слова. Да, я так и говорю: мне очень повезло в этот вечер с соседями по трибуне. Двести первый блок трибуны А, тридцатый ряд – под самой крышей.



Отличный обзор, живописный вид на безупречный газон. Чистое кресло. В «Лужниках» стало очень удобно находить свое место: лестничные марши привели в соответствие с требованиями эргономики, по ним удобно ступать. Исчезли барьеры между секторами, и теперь всю чашу теоретически можно пройти внутри по трибунам кругом. Удобно, если вынырнул вдруг не на своем секторе в перерыве.



Я больше скажу: никогда раньше мы так быстро не попадали в «Лужники». 20 минут от вагона МЦК до кресла, и не только потому, что раньше, до стадионной реконструкции, просто не существовало МЦК. Основной павильон досмотра, огромная подкова, очень ловко фильтровал сквозь себя поток людей. Мы попадали в него из лабиринта, какие делают из лент в аэропортах, чтобы формировать стройную очередь на регистрацию или паспортный контроль. Входов в лабиринт было много, и очереди как будто не было совсем. Хотя сотрудница службы безопасности на сканере работала с преувеличенной ответственностью: позволяла класть следующую сумку на движущуюся ленту только после того, как предыдущая сумка въезжала внутрь, останавливалась там и ее содержимое пристально разглядывалось в состоянии покоя. До игры оставался час и двадцать минут.



Насчет еды на футболе иллюзий не было. Дорого и невкусно, как всегда. 100 рублей за картонный стаканчик чая. Как выяснилось уже после игры – это цена чая с лимоном. Одному из нас вернули 50 рублей сдачи, потому что лимоны в перерыве на этой точке закончились. Нам продали за 100 без всякого упоминания о лимонах. Чай едва теплый, а хот-дог – холодный настолько, что рядом со мной в очередь вернулся покупатель и попросил разогреть только что купленную сосиску еще раз. Так что поесть лучше дома, но вот тут как раз и начинается.



Домой из «Лужников» лучше не спешить. Раньше это знали все: и болельщики, и те, кто их держат на трибунах. На большом экране крутили мультики, и все знали, что на станции метро «Спортивная» всегда что-то происходит «в связи с ремонтом эскалатора», а станция «Воробьевы горы» - вечно «закрыта». Эскалатор, конечно, обычно работал, а «Воробьевы горы» - преспокойно чирикали в обоих направлениях, но мы всегда принимали правила игры: большой поток людей, физическая узость транспортного коридора на выход.



Наверное, и здесь не нужно было ждать чудес. Даже в связи с открытием станции МЦК «Лужники». Городу Москве, если он продолжает считать футбольных болельщиков подозрительной публикой, удобно иметь свой самый большой стадион фактически на полуострове, где Хамовнический вал легко превращается в крепостной, а попавшие внутрь, соответственно, - в крепостных.



«Лужники» уходили на несколько лет за кулисы. И вернулись с привычным мешком для фокусов: тебя сажают в него с быстротой кролика, а наружу хотелось бы извлечься в виде голубя. Потому что иначе, как по воздуху, оттуда не выбраться.



После того, как сборная пропустила, я смотрел на досрочно уходивших людей со смешанным чувством сожаления и превосходства: а вдруг сработают замены, и мы отыграемся в концовке, как с Бельгией? Полтора часа спустя я понимал, что эти ушедшие люди по-житейски все-таки мудрее меня. Наш верхний ярус, то есть тысяч 30-35 человек, отсекли от выходов даже не с финальным свистком, как бывало раньше, а с окончанием 90-й минуты. При том, что судья добавил четыре. И когда он все-таки свистнул, начался наш третий тайм.



По полю пробежали все положенные круги не игравшие футболисты сборной с Алексеем Миранчуком в придачу. Листы с использованными билетами сложены в бумажные самолеты и запущены на нижний ярус, опустевший с завидной скоростью. 15 минут, 30, 40. Вечер, холодно. Ты не можешь уйти не только домой – до туалета спуститься нельзя. Мы смотрели на детей, которые маялись на руках у родителей, и понимали, что правильно не повезли на футбол своих младших. И вот когда почти через час нам открыли выход, мы даже представить не могли, что по сравнению с тем, что ждет нас дальше, держать нас на трибуне все это время было милостью со стороны организаторов матча.



На трибуне хотя бы светло, нет давки. Понятная обстановка ожидания: люди нижнего яруса должны разойтись, добраться до транспорта. Однако внизу нам показалось, что эти люди еще никуда не ушли. В кромешной темноте под дождем мы встали толпой. Вокруг – пятиметровые пики чугунных заборов и сплошные стены павильонов, уже не таких приветливых, как при входе на стадион – закрытых и безжизненных. Толпа несколько минут стоит и вдруг двигается: то вперед, то вправо, то влево. И снова останавливается. После нескольких подобных коллективных судорог где-то становится различим проход в заборе – шириной от силы в пятую его часть.



За проходом – новый поворот, и где-то вдалеке угадывается полицейский громкоговоритель. Слов различить нельзя. Никаких волонтеров уже рядом нет, ни одного указателя не видно. Продолжается дождь. Через некоторое время становится слышно, что громкоговоритель требует от нас держаться левее, к станциям транспорта. А чуть позже – «соблюдать организованность и порядок в коридоре безопасности».



Система коридорная, неотменяемая, неумолимая. Час идешь в темноте, воде и холоде гуськом – и вот тебе в лицо облачко пара, теплая лошадиная морда. Толпа просто приходит в них, четырех всадников. Конные полицейские здесь поставлены, чтобы дальше получились две толпы – направо и налево . Под широченным мостом эстакады оставлены два двухметровых прохода, а между ними – целая пустая площадь с оперативным штабом полиции. Люди, которые после финального свистка уже провели по времени еще один полный матч в попытках покинуть стадион, наконец, впрыскиваются в станционные вестибюли мелким и мокрым аэрозолем. Свободны!



Первый матч после перестройки, и сразу – супераншлаговый. На стадионе, который изменился, но остался в неизменной транспортной удавке. С перекрытыми практически от Садового кольца обеими набережными, с закрытым на ремонт вестибюлем станции метро «Спортивная» - ближайшим вестибюлем к стадиону, конечно. Это был не просто тест. Это – стресс-тест. Шоковая проверка для арены, которую нельзя было проверить летом, в тепле и при дневном свете, на Кубке конфедераций.



Ее обеспечили мы. Мы загрузили работой билетеров и охранников, мы топтали лестницы и искали работающие туалеты, дергая за неподатливые ручки. Они теперь оценят, как все сработало на стадионе. Но когда в марте нас позовут туда же на матч с Бразилией – дозовутся, боюсь, не всех.