«Не забуду Блаттера, стоящего на коленях, и Авеланжа , плывущего кролем». Интервью с человеком, повидавшим всё

• Эта статья в архиве

Валерий Чухрий с 2001 по 2008 год руководил московским представительством ФИФА.

Журналисты часто просят его выступить экспертом по каким-нибудь макрофутбольным вопросам. Но мало кто знает, что биография у этого 71-летнего специалиста — пестрее поискать.

«СНОВА ПИСЬМА НА ПОЧТУ НОШУ»

— Почему московское представительство ФИФА просуществовало всего семь лет?

— После ухода Йозефа Блаттера свернулось большинство региональных офисов. Где-то еще существуют, но не в Европе. К сожалению, в моем случае не обошлось без усилий наших спортивных руководителей.

— Усилий или попустительтсва?

— Как донесла разведка, приложили руку великие деятели российского спорта, доруководившиеся потом до тупика с допингом. Атаки начались после ухода из РФС Вячеслава Колоскова. Не нравилось им, что представительство не подчиняется никому, кроме ФИФА. Что языки знаю, что за границей долго работал… Полетели письма.

— Откуда и куда?

— Из РФС в Цюрих.

— Чем вы мешали российскому футболу?

— Наоборот, помогал. Моя основная задача была — развивать футбол. Реализовывать программы помощи, в частности, «Гол». Проводить семинары по всем направлениям. Содействовать финансовой помощи со стороны ФИФА.

— Насколько большой?

— По программе «Гол» — 400 тысяч евро на страну в год. А стран двенадцать, это бывшие республики СССР. Плюс Прибалтика на начальном этапе. Вот и считайте. При мне возвели 30 футбольных объектов: тренировочные базы, школы, штаб-квартиры национальных федераций.

— Где располагался офис?

— В здании администрации Лужников, там же, где дирекция «Торпедо» и поликлиника. Стоматолог над нами зубы сверлил, он на третьем этаже, мы на первом.

— «Мы» — это кто?

— Пять сотрудников. Мой зам, бухгалтер, заведующий бюро, водитель. Всем пришлось уволиться.

— Где сейчас работаете?

— Самозанятый. В ФИФА остались добрые знакомые, иногда просят помочь. Турнир в Китае пытался организовать, с чилийцами сотрудничаю. Бывший президент чилийской федерации, сейчас вице-президент «Коло-Коло», с которым замечательные отношения, прислал письмо: перед Токио просит помочь олимпийской сборной Чили с организацией контрольных матчей.

«ПИТЬ НАДО БОЛЬШЕ, И ВСЕ РАССОСЕТСЯ»

— Кто кого нашел, когда создавался московский офис: вы ФИФА или ФИФА вас?

— Я давно связан с футболом. Еще в 70-80-х, когда работал в Эфиопии в советском торговом представительстве, принимал там наши команды. «Кубань», например, приезжала с Семиным-игроком. Да и сам играл когда-то. С 12 лет занимался в лужниковской ФШМ, где старшим тренером был Константин Бесков, затем в торпедовской школе у Павла Соломатина. Однокашниками были будущий динамовец Олег Иванов, Саша Чумаков, вызывавшийся потом в первую сборную Союза, Миша Гершкович. Дорос до торпедовского дубля, где тренировался с Шустиковым, Посуэло, Стрельцовым. Выше не поднялся, двинулся в другом направлении.

— Тренировались с уже отсидевшим Стрельцовым?

— Конечно. Зимой 63-го пришли на тренировку — Эдик занимается на одной из площадок, примерно там, где ему сейчас памятник. Наблюдали, как загипнотизированные. Потом Стрельцову разрешили играть за дубль, на эти матчи собирался полный стадион «Торпедо». Полный! В игре против «Динамо» дублер Яшина Беляев, классный вратарь, опасался ловить удары Эдика. Отбивал кулаками, настолько сильно тот колотил.

— Что такое тренировки со Стрельцовым?

— И школа, и театр. Друга, с которым вместе были в «Торпедо», поразили наколки и мышцы Эдика, он изучал их в раздевалке втихаря. Обстановка была примерно такая. Пришли на занятие, тренер говорит: «Без Стрельцова в раздевалку не заходим, ждем его». Топчемся у кромки поля — со стороны Восточной улицы спускается Эдик. В кепке и с папиросой. «Теперь можно». Зашли в раздевалку — молчим, благоговеем. Разговаривают только тренер и Стрельцов.

— Он вроде немногословный был.

— Пошутить любил. Парень один приболел, его спрашивают: что, мол, с тобой? «Не могу тренироваться, мениск». Вступает Эдик: «Мениски-шмениски… Пить больше надо, и все рассосется». У другого приятеля длинные волосы были. Тренер бурчит: «Чего не постригся?». Стрельцов комментирует: «В монахи готовится».

— Так кто вас сосватал в руководители офиса ФИФА?

— В свое время познакомился с Жоао Авеланжем. Сборную Эфиопии тренировал советский тренер Руслан Дзасохов, и отправили нас как-то на встречу с важной персоной: в гости к президенту Африканской конфедерации футбола Тессеме, а он был эфиоп, приехал президент ФИФА. Поучаствовали в качестве почетных гостей, а когда в 1984-м пересеклись с бразильцем на чемпионате мира среди молодежных сборных в Москве, Авеланж меня вспомнил. «Да-да, Эфиопия… Только вы постройней были».

— Потом работал в Иране. Установились замечательные отношения с местной федерацией. Иранцы с моей помощью приглашали наши команды, я встречал, организовывал матчи, сопровождал. И не абы кого, а серьезных ребят: молодежку, допустим, ставшую в 1990-м чемпионами Европы, или семинский «Локомотив» с Овчинниковым и Аленичевым. Боксеров и фехтовальщиков тоже в Иран привозил. Володя Радионов, Борис Игнатьев, Геннадий Костылев, Леонид Пахомов, Юра Смирнов — со всеми этими тренерами перезнакомился и сдружился. Пробивал игры и сборы по всей стране, иранцы отлично принимали. Им было на кого посмотреть, сильнейшая плеяда в российском футболе, на мой взгляд: Щербаков, Кобелев, Сон, Пятницкий, Шалимов, Канчельскис, Добровольский, Мостовой, Юран, Колыванов, Кирьяков…

-…который прошлым летом зачем-то накинулся на обозревателя Рабинера.

— Сам не пойму, спокойный парень! На поле ершистый, редкий технарь, в Иране его встречали как звезду, спрашивали: «Когда рыжего привезете?». Но в быту не производил впечатление драчуна.

В 90-х мой Внешторг приказал долго жить, как многие министерства. Надо было искать работу, и тут Колоскову пришло предложение открыть в Москве офис ФИФА. Руководитель должен был подходить по пяти параметрам: знание языка, опыт дипломатической работы, вовлеченность в футбол, еще что-то… Я подходил по всем. Тем более что пару лет работал генеральным секретарем в российской и международной федерациях футбола инвалидов-ампутантов, проводил серьезные турниры в США, на Украине, в Швеции.

Позвонил Радионов: «Готов?». Приехал в Москву, подал документы, срочно вызвали в Цюрих, встретился с Йоргом Непфером, главой отдела программ развития, до сих пор работает в ФИФА. Открыли по миру 12 офисов, я возглавил московский. По всем вопросам взаимодействовал только с Цюрихом.

— С Блаттером общались?

— Неоднократно летал в командировки. Нормальный демократичный дядька.

— Почему офис закрыли?

— Когда в РФС пришел Мутко, многое обострилось. Колосков, сам вице-президент ФИФА, понимал значимость представительства. Мутко нет, да еще влияло окружение. Плюс ревность. Генсек РФС Радионов, великолепный человек, ушел, не смог работать с Мутко. Его сменщик Алексей Спирин звонил, просил помочь, жаловался на внутренние распри. Я тоже почувствовал отторжение.

Одновременно Владимир Алешин, директор «Лужников», каждый квартал пытался поднять арендную плату. Вечная битва была. Сказал ему: «Давайте будем проводить у вас семинары, арендовать зал, заселять участников в гостиницу. Вот и доход. Цюрих на повышенную аренду добро не даст». Семинаров было очень много: детский и женский футбол, судьи, финансовые работники, чиновники федераций, эксплуатация полей и стадионов… За 8 лет я организовал 300-400 семинаров. С чем-то помогала федерация, с чем-то Алешин, все это, естественно, я оплачивал деньгами ФИФА.

Потом пошли письма. Одно хорошо запомнил: после семинаров слушателям полагался сертификат. Вроде бы они хотели написанный от руки, а я предложил напечатать. Как вам повод для жалобы?

В итоге Блаттер представительство закрыл, меня оставили консультантом по тому же региону. До 2015 года работал без офиса. Потом Мутко вернулся в РФС, сменив Толстых, и снова кляузу на меня накатал. Про него еще Павел Садырин недобро отзывался: таких людей, говорил, в жизни не встречал. Играл под столом, говорил одно, делал другое. Впечатления скверные. Не мог пережить, что я ему не подчиняюсь. И даже если так, при чем тут офис? Уволь меня — оставь представительство, ведь у нас в тяжелом регионе были едва ли не лучшие показатели!

*****