Неизвестный Гончаренко: вытащил друга со дна, ударил соперника ногами в грудь

• Эта статья в архиве

Молодость главного тренера ЦСКА: конфликты с борцами, сосиски на ужин и игра против Пирло с Гаттузо.

«Как цепной пес — или «убьет», или отберет»

Четвертого мая 1998-го Виктор Гончаренко во второй раз вышел в стартовом составе в матче высшей белорусской лиги. «Дело было на старом минском стадионе «Орбита», — вспоминает партнер Гончаренко по обороне БАТЭ Александр Арзамасцев. — В начале второго тайма Витю удалили, и он прямо в форме пошел домой. Мы продолжали играть и даже не догадывались, что он так сильно переживает». После удаления БАТЭ дважды пропустил и проиграл минскому «Динамо».

О себе как игроке Гончаренко отзывается с иронией. Вспоминал, что в свои ворота забил больше, чем чужие, а на встрече с болельщиками ЦСКА летом 2017-го признался: в присутствии Акинфеева, Игнашевича и Березуцких ему неудобно говорить, что он тоже был футболистом. И все же — в роли основного игрока он поучаствовал в первом золотом сезоне БАТЭ, а с молодежной сборной сгонял в Италию, где соперничал на фланге с Джанлукой Дзамброттой.

Профессиональная карьера Гончаренко началась в минском республиканском училище олимпийского резерва, куда он переехал из Хойников Гомельской области: «В пятнадцать-шестнадцать лет сложно было уехать из провинциального города — но как только тренер Юрий Пышник позвал в Минск, я вцепился в этот шанс», — рассказывал мне Гончаренко в лобби минского отеля «Виктория» через пару дней после победы над «Баварией» в ЛЧ-2012/13.

«РУОР финансировалось за счет государства, туда собирали самых одаренных спортсменов со всей страны — там были не только футболисты и другие игровики, но и боксеры, борцы, фехтовальщики, — говорит экс-полузащитник юношеской сборной Белоруссии Дмитрий Капельян, которому я дозвонился в Израиль. — Футболистов в интернате недолюбливали.

Как рассказывали старшие, предыдущее поколение во главе с вратарем Тумиловичем было немного безбашенным. Гоняли пол-интерната. Это вражда перенеслась на нас. К тому же нам выдавали экипировку чуть получше — везде нищета, а мы получали костюмы и кроссовки adidas. Заиграв во второй лиге, стали хорошо зарабатывать, и почти все девчонки тянулись к нам. Других спортсменов (борцов, баскетболистов) не устраивало, что нам доставалось все лучшее. Время от времени мы конфликтовали».

Гончаренко: «Прожил в общежитии РУОРа четыре года. Мне это очень нравилось. Жили по четыре-пять человек в комнате, но все были очень дружные. Как сейчас помню, у нас была 53-я комната — всегда старался поддерживать там чистоту. А первого сентября стоял на линейке с Юрой Жевновым и Виталием Кутузовым — нас приняли в интернат в один день».

Капельян: «Туалет в общежитии был один на этаж. Душ — один на все здание, на первом этаже. Условия невеликие, но мы приехали из маленьких городов и смотрели на Минск открытыми глазами. Я попал в РУОР после девятого класса, а Гончаренко — чуть позже. Он приехал к нам зимой — мы находились на сборе в Стайках, под Минском. На базе нашей команды 1977 года рождения сформировали юношескую сборную Беларуси, и к нам мало кто добавлялся — не каждый человек мог влиться в наш коллектив. Смотрели, как новичок ведет себя в быту, что умеет на поле — многие игроки не выдерживали этот отбор.

А Виктор сразу произвел такое впечатление, будто все время был с нами. Очень спокойный, скромный, без понтов, не пытался выделиться. На него всегда можно было положиться, зная, что не получишь в ответ никакой подлости. На поле он превращался в другого человека — неуступчивый в борьбе, коренастенький парень. Как цепной пес — если прицепился, то уже не отпускал соперника. Или «убьет», или отберет мяч. Виктор был не сильно техничным, но и не деревянным: хорошо пасовал, редко терял мяч».



«В минском училище Гончаренко начинал правым защитником, а потом его перевели в центр. Справа же стал играть я — это более привычная для меня позиция, — вспоминает еще один ровесник Гончаренко Андрей Лукашевич, один из немногих коренных минчан в РУОРе. — Виктор был маленький, крепыш, борьбу вообще не проигрывал. А как иначе? В наше училище абы кого не брали, поэтому нам было неудобно уступать сверстникам из других команд».

После переезда в Минск Гончаренко провел три недели в армии: «Отвечал за какой-то аппарат в полку связи. Когда надевал на себя общевойсковой защитный комплект, только и думал, как бы поскорее оттуда убежать. На время проверки один майор отправил меня в медсанбат: «Если кто подойдет, говори, что приболел. Сиди тихонько». Потом у нас было построение, а я не знал, как с портянками обращаться. Спрашивают: «Все в портянках?» — «Все!» — «Всем снять правый сапог!» Сняли: все в портянках, я один в носках. Так весь полк и наказали».

***