Как пробовать тонкий лед

• Эта статья в архиве

Илья Казаков об экспериментах предшественников Черчесова

Год назад мы были уверены, что сборной у России просто нет.



Полгода назад все говорили, что эксперимент с выбором состава слишком затянулся.



Сейчас же мы с удивлением обнаружили, что помимо костяка у команды есть и довольно неплохая конкуренция по большинству позиций — от вратарской до линии атаки.



Возможно, еврокубки сделают удовлетворение от происходящего не таким ощутимым. Но после необычного матча сборной никак не получается прогнать такую мысль: неужели все это время мы смотрели и не видели? Или просто так совпало, что «Зениту» вдруг оказался безальтернативно нужен Кузяев, «Локомотиву» — Миранчуки и так далее.



И матч, над которым все хихикали, кто тише, кто громе, внезапно оказался нужнее Черчесову, да и всему нашему футболу, чем игра с Анголой.



Логика тренера была в чем: Ангола после Кубка Конфедераций и накануне еврокубков была бы для команды не тем раздражителем. Если никого серьезнее в эти сроки найти невозможно, так не лучше ли посмотреть на тех, кого в футболке сборной либо было сложно представить, либо сложно было представить в стартовом составе. Как они ведут себя в коллективе. Как тренируются. О чем, наконец, говорят.



За пару дней до матча я спросил у старых товарищей из персонала: как вы там, как новички? И ожидаемо услышал в ответ про волнение, старательность и пока еще сомнения, исходящее от игроков — что они смогут задержаться в команде больше чем на один, экспериментальный сбор.



Это было до матча. Продлись сбор дольше, вероятно, ответ был бы иным. Поскольку после игры с «Динамо» мы открыли для себя Лунева, Рауша, Заболотного и Антона Миранчука.



Про Лунева эта фраза звучит достаточно комично, с учетом его игры в этом сезоне. Просто речь о том, что футболка сборной — несколько большая ответственность. Особенно после слов о конкуренции с Акинфеевым, которые до матча выглядели иначе, чем после него.



Эксперименты у сборной были и раньше. Один из самых масштабных затеял Хиддинк. Было это в конце отбора к Кубку мира-2010, когда после поражения от Германии последняя игра цикла в Баку ничего уже не решала. Гус поставил в основу пятерых новичков — во главе с Бухаровым и Ребко. Игра была ужасной, как и ее результат - ничья. И позитива перед стыками со Словенией точно не добавила.



Самый экспериментальный матч Адвоката пришелся на зиму 2011-года. Когда на первый тайм в Катаре он поставил в ворота Рыжикова и несыгранность защиты, предпочитавшей играть высоко с вратарем «Рубина», где исповедовалось принципиально иное построение обороны едва не привело к полному краху. Матч с Камеруном в Зальцбурге, на который команда слетала из Санкт-Петербурга одним днем (!) — играли вскоре после приземления и сразу после окончания встречи самолёт взял курс на Москву, был слишком необычным и ненужным, чтобы говорить о тактике, выборе состава и задачах.



Капелло в сборной пробовал, искал лучшие варианты, но первый по-настоящему экспериментальный матч стал для него последним. Пара Чернов-Новосельцев в центре защиты шокировала всех, кроме австрийцев. Многие посчитали тогда, что итальянский мэтр сделал это чуть ли не нарочно (пусть на 12-й минуте травму получил Березуцкий). Устав от бесконечных вопросов и требований о переменах в составе.



У Слуцкого в сборной времени и желания на эксперименты не было, но без них тоже не обошлось. Сначала экспериментальным выглядел стартовый состав на первый матч Евро-2016, когда внезапно сломались Дзагоев с Денисовым, через которых строилась вся игра. Потом, когда перед игрой с Уэльсом крики о переменах достигли апогея. Обе идеи оказались неудачными. Отбив у тренера желание продолжать работу в сборной, а возможно, на какое-то время — и в России.



Словом, эксперименты в сборной до недавнего времени были сродни пожару. Заканчивались они неудачно и могли досрочно завершить карьеру, а то и не одну. Но прежде дело касалось матчей, имевших статус официальных в реестре ФИФА.



Игра с «Динамо» была совершенно другой.



Может, именно поэтому и эксперимент удался.



На моей памяти это был первый настоящий эксперимент Черчесова.



Хотя, наверняка, он снова поспорит с правотой применения этого слова.