«После смерти мамы мне ничего не страшно на поле». Матвей Кисляк – особое интервью Кораблеву

Важный разговор о жизни и карьере.

Матвей Кисляк – новый талант нашего футбола.

В 19 лет он расцвел как опорник ЦСКА и показал, что умеет абсолютно все: отбирать в чистейших подкатах, читать игру, вести темп, обводить по два-три человека и нарезать мячи по девяткам. Оказалось, на пути к славе момента Кисляк вынес много боли, труда и стойкости.

Автор встретился с Матвеем и системно поговорил обо всем, что видели мы и что знает только он.

Этот разговор навсегда вовлечет вас в карьеру Кисляка.

«За это время я понял: сила – в простоте». Откуда в 19-летнем парне столько хладнокровия?

– Оцени прошедший сезон по десятибалльной шкале.

– Семерочка. Всегда есть к чему стремиться.

– Не максимум?

– Далеко не максимум. Во-первых, я провел сезон не полностью: в первой части больше боролся за место в составе. Во-вторых, мы заняли третье место. А хочется всегда быть первыми. Командные достижения очень важны – они делают тебя личностью. И это можно заметить по нашим результатам: ЦСКА показал хорошую весну – и тогда начали больше говорить обо мне [самом]. Хотя по сравнению с концовкой первого круга в моей игре ничего не изменилось.

– Ты раскрылся на месте опорника в ромбе. Как это объясняешь?

– Может быть, в ромбе появились более заметные функции: команда добивалась результата, а через меня конструировались атаки. Больше был с мячом, больше забил.

– Ваш ромб – бренд прошедшего сезона. Почему соперникам тяжело с ним?

– Наверное, ромб тяжело вскрывать. Марко [Николич] говорил: «Сопернику кажется, что он вас волтузит и у него инициатива, но на табло 3:0 в вашу пользу». В этом суть ромба: соперник владеет мячом, но ничего не создает.

– В позапрошлом сезоне при Владимире Федотове ты провел 66 минут в РПЛ, в прошлом при Марко Николиче – 1500+. Это ты так спрогрессировал или Федотов что-то не разглядел?

– У всех тренеров разное видение. Раз меня не ставили, значит, видимо, не был готов к чему-то большему. Но всегда говорю: что ни делается – все к лучшему. Во мне что-то разожглось, и я вынес много уроков.

По моему мнению, мог сыграть больше. Но я уважаю решения всех тренеров – они не будут вредить команде. Прошлый сезон я провел плодотворно, больше тренировался, работал над деталями, стал профессиональнее и ответственнее – это вознаграждается. Марко в меня поверил.

– Николич любит общаться с молодыми игроками. Вспомни самый запоминающийся разговор с ним.

– Первые 10 матчей я выходил на замену, а в основе играл только в Кубке. И как раз после двух неудачных матчей в Кубке у нас был хороший разговор. Мало что получалось, я серьезно загонялся. Марко это увидел, подозвал и поддержал: «Мне все нравится. Не опускай руки, и все будет хорошо».

Это очень помогло психологически: знаешь, что тренер на тебя рассчитывает. И хочешь доказывать еще, еще и еще.

– Чем ты особенно доволен в своей игре?

– Люблю исправлять то, что у меня не получалось. Если что-то не умел или не пробовал, испытываю удовольствие, когда осваиваю навык. Или когда мне указали на ошибку, и я ее в игре исправил.

Например, я редко продвигал мяч в ногах между линиями и заходил в свободные зоны – больше нацеливался на пас. И сам понимал, что это проблема, и Миралем Пьянич с этим подсказывал. И вот в матче с «Зенитом» я протащил мяч и забил. Получил удовольствие. Даже не от самого гола, а от прохода.

Конечно, мне еще есть куда расти в этом компоненте, но можно засчитать за первые шаги.

– Ты называл себя небыстрым игроком и говорил, что компенсируешь это выбором позиции. Работаешь над этим отдельно?

– Да, постоянно на тренировках – но не зацикливаюсь. Просто понимаю, что нужно работать с мячом быстрее – если пойдешь в обыгрыш на скорости, 60-70% игроков догонят. Надо быстрее соображать, быстрее находить варианты.

– Тебя хвалят за сканирование пространства. Это тоже не заложенный глубоко талант, а исключительно работа?

– Точно не заложенный. Это очень тяжело. Ты должен быть зациклен вертеть головой и знать, что происходит сзади. Я это тренировал еще в академии. Сложно довести такой сложный навык до топового уровня. Даже сейчас иногда слишком сконцентрирован на мяче и забываю повернуть голову.

Еще работать и работать.

– Мне кажется, то, как игрок сканирует пространство и выходит из-под давления, отличает европейских звезд от российских.

– Это приходит только с опытом. Появляется чувство какое-то… Когда много-много-много играешь, чувствуешь каждый метр поля, дыхание соперника сзади. Он на тебе висит – а ты понимаешь, куда уйти.

Изначально такого чувства не было.

– Одно из моих главных впечатлений: выходит 19-летний Кисляк – и играет как опытный мужик. Очень хладнокровно.

– За это время понял: сила – в простоте. Чем проще играешь, тем большему числу людей кажется, что ты играешь лучше. Увидел вариант – не придумал ничего сложного, отдал передачу. Я не стараюсь обыгрывать трех-четырех человек, как Ямаль. Чем меньше брака на моей позиции – тем я буду ценнее. Чем больше у меня будет продвигающих передач, тем лучше.

– А что с волнением? Почему его не видно?

– На такие матчи, как первый финал Кубка России, тяжело выходить без волнения. Или на первый матч со «Спартаком». Но ты понимаешь, что надо это пройти. Если сделаешь неверный шаг, волнение будет выбивать. Если не соберешься – не покажешь лучшую игру. А в каждом матче нужно показывать лучшую игру, чтобы добиться наивысших целей.

– Ты говоришь про простоту, и мы давно привыкли, что опорники именно такие: выгрыз мяч, отдал ближнему – и отлично. Но ты ведь тонкий игрок. Можешь и протащить, и тонкий обостряющий пас отдать, и классно пробить из-за штрафной.

– Может быть, раньше были такие опорники: отобрал – отдал ближнему. Сейчас футбол быстро меняется. В топовых европейских командах уже нет опорников, которые просто разрушают. Уже через всех строится атака, все могут отдать последнюю передачу. Самый ценный опорник – который может и отобрать, и продвинуть, и отдать. Тот, кто контролирует игру всей команды. Я стремлюсь к этому идеалу.

– Тебе хочется роль, при которой можно быть ближе к атаке и больше сочинять?

– Везде есть плюсы. Ближе к атаке я могу больше отдавать, забивать, оказываться в опасных позициях. Мне это нравится. Но в опорной зоне больше конструируешь атаки, направляешь, выходишь из обороны. Мне это тоже очень нравится. А когда успеваю, могу подключиться к атаке.

Я в любом месте в центре поля найду плюсы. Здесь нет такой разницы, как между вратарем и нападающим.

– В чем тебе нужно прибавлять?

– Да еще во многом.

– Давай выделим главное.

– Всегда нужно прибавлять в психологии. Во-первых, не важно, кто перед тобой окажется – на всех нужно настраиваться одинаково. Во-вторых, всегда нужно быть уверенным в себе. Только когда уверен в себе, можешь показать лучшую игру.

Нужно улучшать футбольные качества. Например, еще быстрее принимать решения.

Вообще, сейчас нет элементов, в которых ты можешь прямо сильно прибавить – только в деталях. Потому что все игроки, которые доросли до РПЛ, оснащены технически, все умеют играть в футбол. Решают мельчайшие детали – например, положение корпуса. И в этих деталях нужно быть сильнее. Один процентик там добавил, другой – там, третий – там. И ты уже на три процента впереди соперника.

– Ты описывал, каким должен быть современный опорник в топ-клубах. Кто на твоей позиции восхищает?

– Всегда говорю про разных, потому что в разное время разные футболисты показывают лучшую форму. Когда-то называл Гравенберха из «Ливерпуля». Нравилось, как он продвигается с мячом в ногах. У него другие данные [в отличие от меня]: высокий, чуть больше времени на принятия решений, потому что может закрыть мяч большим корпусом. Я не такой высокий – у меня меньше времени.

Из-за этого сейчас больше смотрю на Педри – считаю его лучшим в мире. Он много смотрит вперед, старается постоянно продвигать мяч. У современных опорников главное качество – продвижение в свободную зону. Есть зона – надо ее поглащать.

Сейчас форму набрал Де Йонг – он играет именно на позиции опорника. Когда «Байер» выиграл сезон, очень нравился Джака. Это снова о том, что многое зависит от формы команды.

Без команды у тебя ничего не будет. Без команды ты никто.

***

«В физике я еще ребенок – мне прогрессировать и прогрессировать». Кисляк обожает подкаты, тренит после тренировок и носит кольцо для сна

– Хочу прицельно обсудить два твоих навыка. Ты смотрел хайлайты с собой на ютубе?

– Одно-два видео.

– Я удивился, как их много. И там большой акцент на твои подкаты. В чем их секрет?

– Может быть, когда чуть не хватает скорости, приходится делать, ха-ха. Мне в подкатах вообще все нравится.

– Кайфуешь от подкатов?

– Да. Люблю не только выбивать мяч в подкате, но и сохранять, подбирать к себе. Как-то пошло – и нравится. Кто-то говорит, что подкаты – это плохо, последний вариант. Но когда делаешь чистый подкат, никто ничего не скажет.

– Второй навык – удар. У тебя постоянно залетает красота.

– Не скажу, что у меня суперский удар – просто бывает, что залетает. Я ведь забиваю из радиуса поближе к воротам, где можно пробить точно. У меня нет сумасшедшей силы, чтобы забивать с 30-35 метров.

– Постой, я смотрел твои детские видео – и даже там ты много забиваешь дальними. Да, не с 40 метров, но из-за штрафной.

– Могу что-то придумать на точность, обводящий. Но пушка страшная – не про меня.

– Про механику: чтобы удары были такими изящно-обводящими, ты бьешь внутренней стороной стопы?

– Чаще всего – да. Если бью с подъема, мяч улетает куда-то за забор. Если бить внутренней стороной, больше шансов попасть в створ. А попадешь – забьешь.

Но я не так часто оказываюсь в ударных зонах, чтобы уделять удару много внимания.

– Чей удар тебе нравится?

– Вальверде. Хоть я и болельщик «Барселоны». Он может засадить с любой дистанции.

– Ты рассказывал, что ради прогресса дополнительно тренируешься. Что делаешь?

– Занимаюсь в тренажерном зале с [тренером по физической реабилитации] Игорем Степановым по его программе уже больше года. Становлюсь сильнее, устойчивее на ногах. В физике я еще ребенок – мне прогрессировать и прогрессировать.

Остаюсь после тренировок отрабатывать аспекты. Даже технику передач – это никогда не помешает.

Анализ матчей. Всегда понимаешь, что есть недостатки. В штабе Марко Николича был тренер Александр Рогич. После каждого матча он нарезал моменты, и мы их обсуждали. Он не подчеркивал, что я где-то отдал неточный пас, и даже не обращал внимания на технический брак. Только на детали. На эпизоды, где сыграл хорошо, но мог еще лучше за счет деталей – например, приема с уходом вперед, открывания между линиями.

Дополнительно занимался со мной на поле.

– В автобусе вы сидите вместе с Тармеланом Мусаевым?

– Всегда вместе.

– Он говорил, что вы бесконечно болтаете про футбол. Что обсуждаете?

– Чаще всего – матчи. Например, вчера смотрели игру и обсуждаем, кто в порядке. Такие примерно диалоги: «Вот этот отлично играл». – «Да нет, мне больше другой понравился». – «Он тоже хорош. Вообще сильный».

– Ты покупал специальное кольцо для сна, как у Мусаева.

– Вот оно (Кисляк показывает кольцо на пальце).

– Чувствуешь, что помогает?

– Да нет. Просто больше обращаешь внимание на сон. Сон – одна из самых важных деталей восстановления. Лег в 23:00, проснулся в 7:00 – и думаешь, что есть восемь часов. Но на самом деле не все так просто: кольцо показывает шесть тридцать. В эти полтора часа ты засыпал, просыпался среди ночи. Делаешь пометки, что нужно ложиться пораньше. Когда ложусь пораньше, сон качественнее. Дело даже не в восьми часах. Если лягу в час ночи и встану в 11, будет хуже, чем если лягу в 22 и проснусь в шесть-семь.

– Ты не такой большой фанат технологий, как Мусаев?

– У меня еще есть очки для сна, как у него (очки блокируют лучи электронных излучений – Спортс’’). Но да, я не прямо фанатею. Просто пробую разное.

Мусаев же еще много книг читает. Я тоже читаю, но не так много.

– Что он советовал, помимо статей на Спортсе’’ (перед интервью Кисляк показывал десятки текстов в закладках приложения)

– Давал «Монаха, который продал «Феррари». Сейчас читаю «Быть победителем». Постоянно подкидывает: «Держи. Как прочитаешь – вернешь».

***

«Я думал, операция поможет, ей станет лучше. А оказывается, уже тогда все было понятно». Как Кисляк пережил потерю мамы

– Тебе было 17, когда мама умерла. Сразу узнал, что она серьезно болеет?

– Не сразу. Я знал, что она болеет, но не знал, что так серьезно (у мамы Кисляка был рак). Только потом стал понимать и видеть. Был немного подготовлен.

– О том, что мамы больше нет, узнал от отца?

– Да. Поехал на матч молодежки, и отец позвонил. Сказал, чтобы я быстрее приезжал домой. «Зачем?» – «Приезжай. Надо быстро».

– Ты понимал, что он хочет сказать?

– Нет. До этого маму забрали в больницу. Папа говорил, что предстоит операция. Что мама не будет поднимать телефон. Я думал, операция поможет, ей станет лучше. А оказывается, уже тогда все было понятно.

Папа заказал машину, чтобы маму отвезли в Старый Оскол, и она провела там хотя бы пару дней. Там же ее и похоронили.

– Что было после звонка отца?

– Я приехал, он рассказал новость. И в тот же день мы поехали в Старый Оскол на поезде.

Папа знал, что спасти маму не удастся, но мне не говорил. Потому что меня впервые вызвали в юношескую сборную, а через пару дней – игра с основой ЦСКА. Из молодежки взяли только пять человек.

Я не полетел в сборную, но через два дня сыграл против основы ЦСКА. Тяжело было, конечно, перестроиться. Но понимал, что это еще одно испытание в жизни.

– Эта мысль помогала не опускать руки?

– Да. Это повлияло на меня. Понял, что не могу ошибиться. Не могу свернуть не туда. Надо идти до конца.


– На том, что мы видим от тебя на поле, тоже сказалась потеря мамы?

– Думаю, в любом случае что-то есть. Мы с папой остались вдвоем – это ответственность, самостоятельность. Было тяжело. Повлияло, что я прошел через это.

Когда выходишь на поле, понимаешь, что ты такое пережил… Как будто ничего серьезнее уже быть не может. Ничего не страшно. Бояться, волноваться из-за какой-то мелочи по сравнению с такой потерей…

Больше я не загоняюсь. Может, поэтому выгляжу увереннее.

– Какой была твоя мама?

– Можно много говорить… Наверное, какой была мама, можно сказать по мне. Она очень многое в меня вложила. В воспитание. Верила. Всегда поддерживала.

Очень добрая. Даже те истории из интерната, которые я приводил.

– Характер – от мамы?

– Мама – за доброту, за честность. Папа – за стойкость. Все во мне уместилось.

– Можешь рассказать дорогую тебе историю, которая связана с мамой?

– Каждый момент. Каждый момент. И сейчас я понимаю, что нужно было ценить каждый момент. Потому что думаешь: все это еще будет долго-долго-долго… А потом за секунду теряешь. И понимаешь, что еще многого не успел сделать. Многого сказать.

***

– Как должен пройти этот сезон, чтобы он получился лучше предыдущего?

– Я максималист. Хочется и с командой выиграть все, что есть. И индивидуально прогрессировать: быть надежнее, ярче и результативнее.

– Матвей Кисляк через пять лет – кто он?

– Так… Главное – чтобы Матвей Кисляк был хорошим человеком. Не предал принципы. Оставался позитивным и добрым.

А футбол все расставит на места. Как должно быть, так и будет. Если продолжу трудиться и работать над собой, за все воздастся.

– Ты счастливый человек?

– Безусловно.

– О чем ты мечтаешь?

– Не стоит путать цель и мечту. Мечта: выиграть Лигу чемпионов и чемпионат мира со сборной России.

Цель: выиграть РПЛ с ЦСКА, попасть в топовый европейский клуб, выиграть условную Ла Лигу и бороться за высокие места.


Согласовано с модератором.