Игорь Албин: Не такой уж стадион Крестовский и дорогой, как кажется

• Эта статья в архиве

Рождение «Санкт-Петербург Арены» в формате эксклюзивных подробностей от вице-губернатора Северной столицы.

История строительства стадиона «Санкт-Петербург Арена», на котором состоятся главные матчи Кубка конфедераций, продолжает набирать баллы «за зрелищность». Только на этой неделе — плюс три позиции.



Сначала был забракован многострадальный газон. Тот, что холили и лелеяли с прошлого года, так и не взошел: сейчас, когда до старта Кубка конфедераций остались уже не месяцы, а недели, укладывается новый. Затем к берегу рядом с Западным скоростным диаметром прибило гальвано-ударную корабельную мину времен Великой Отечественной, что никак не добавило стройке драйва. Наконец, ФИФА опубликовала доклад, в котором выразила обеспокоенность по поводу нарушения прав человек и рабочих условий для строителей арены.



Но собака лает — караван идет. А рулит им вице-губернатор Санкт-Петербурга Игорь Албин, отвечающий за успех этого безнадежного мероприятия перед всем миром.



Константин Столбовский: Вы не хуже нашего знаете, Игорь Николаевич, какое отношение к «Санкт-Петербург Арене» сформировалось в обществе. Да и во власти тоже. Президент Путин выразился в свое время довольно деликатно, назвав стройку «печальной историей», премьер-министр Медведев был в своих оценках на порядок жестче. А вы лично как к стадиону относитесь? Как к любимому, но несчастному ребенку?



Игорь Албин: Так распорядилась судьба, что начиная с мая прошлого года, когда на объекте не было еще наружных инженерных сетей, фасадов, кровли, внутренней отделки — просто торчал, знаете, такой железобетонный остов — я стал отвечать за эту стройку. А в августе, когда было принято решение о смене генерального подрядчика, практически жить сюда переехал. Поэтому в моем личном восприятии это двухсерийная история: до мая 2016-го и с мая по сегодняшний день.



Нет, никаких несчастий. Мне стадион очень нравится. Во-первых, потому что работы все-таки удалось завершить, 12 лет мучений остались позади. Во-вторых, потому что мы имеем дело со сложнейшим инженерным сооружением, аналогов которому в Питере нет: одних только внутренних инженерных систем на объекте — 127! В-третьих, давайте понимать, что в августе 2016 года отставание по общим строительным работам превышало год. На мой взгляд, люди — изыскатели, инженеры, проектировщики, рабочие — совершили самый настоящий трудовой подвиг. Исправили огрехи предыдущего подрядчика и, по большому счету, спасли репутацию города.



Так что для меня лично стадион — часть жизни. Я трепетно люблю его и уверен, что настанет день и час, когда плохая история канет в Лету, а у Петербурга появится предмет для гордости.



— Как не гордиться самым дорогим стадионом мира...



— Это стереотип. Заблуждение. Если прикинуть затраты на одно кресло или на один квадратный метр — а площадь объекта, на всякий случай, 285 тысяч «квадратов» — цену получим вполне адекватную. Не такой уж он и дорогой, как кажется.



— Но сэкономить-то можно было.



— Можно. За счет более точных проектных решений и времени: строишь быстро — строишь дешевле. 12 лет — это, конечно, долго, а каждое перепроектирование — новые расходы времени и средств.



— С чем они были связаны?



— Сначала в качестве рабочего проекта был принят вариант «лайт» — относительно небольшой и относительно дешевый стадион. Потом родились технические решения с выкатным полем и раздвижной кровлей — решения, безусловно, правильные. Когда Россия получила право на проведение матчей чемпионата мира, возникли требования ФИФА, связанные с увеличением несущей способности и числа зрительских мест.



— Чем был плох изначальный проект?



— А вы поднимите историю и прикиньте просто по логике: можно ли было на такой арене проводить матчи Кубка конфедераций и чемпионата мира?



— Какова все-таки итоговая стоимость проекта?



— Я ее неоднократно озвучивал: порядка 43 миллиардов рублей. Но стоит учесть, что мы сейчас судимся с предыдущим генеральным подрядчиком, пытаясь взыскать с него, если докажем свою правоту, 3,6 миллиарда рублей. И еще порядка миллиарда — за переделки, которые пришлось «подчищать».



— И все-таки: не обидно вам, что репутация объекта оставляет, мягко говоря, желать лучшего?



— Давайте все друг на друга обидимся, заплачем и разбежимся по домам, а работают пусть другие... Нет, я такими категориями не мыслю, хотя в целом, конечно, согласен: наша общая задача состоит еще и в том, чтобы отношение к стадиону стало позитивным. Думаю, ему пока не хватает побед. Но они обязательно придут: любимый футбольный клуб поможет.



— Вы сами-то к футболу как относитесь?



— Не скажу, что я активный и всезнающий болельщик, но на футболе, конечно, бываю.



— По долгу службы или по велению сердца?



— Получается совмещать. Но всерьез, по-взрослому, увлекаюсь другими видами спорта — например, практической стрельбой.



— Что все-таки случилось с газоном, почему он «закис»?



— Практического опыта эксплуатации выкатных полей в России нет ни у кого. Их всего-то пять в мире — в Японии, Голландии, Германии, США и вот теперь у нас. И каждое из них — со своим характером, со своими особенностями. Как человек, далекий от агротехнической науки, с первого дня работы на объекте я считал, что все работы по газону должен сопровождать футбольный клуб «Зенит» и агрономы компании Bamard. Мы были ведомыми в этом процессе, и с точки зрения проектных решений все выглядело прекрасно.



Наступила зима, поле заснуло на внешнем периметре. 24 февраля по поручению «Зенита» мы перекатили его внутрь и начали пробуждать. И вот тут пошли проблемы...



— Есть версия, что суть их не в погоде и не в трудностях ухода, а в «пироге», на который постелен газон.



— Нет, качество «пирога» сомнений не вызывает. Проектировщиков и подрядчиков на всех этапах консультировали специалисты ФИФА, «Зенита» и Bamard. Все сделано по проекту, но вот, как говорят в научных сферах, «должно было взлететь и не взлетело». В конце прошлого года все вроде было хорошо, а пробудиться не смогли.



Факторов, на мой взгляд, ровным счетом три: опыт, которого нет, погода, которая подкачала, и неправильная логистика. Убежден: поле, когда оно не эксплуатируется, должно находиться в природных условиях. Если бы газон не только зимовал, но и грелся на внешнем периметре, а не в чаше, — проснулся бы и расцвел с первыми лучами солнышка.



Но выкатить его мы теперь при всем желании не можем: на бетонной плите внешнего периметра уже расположены временные сооружения — IT-компаунды и ТВ-компаунды. Проектирование временных зданий и сооружений проводила «Арена 2018», структура, уполномоченная ФИФА. Изначально предполагалось, что временные постройки собираются перед Кубком конфедераций, потом демонтируются, собираются перед чемпионатом мира, опять демонтируются — и переходят в «режим наследия». В проектной части эти позиции есть, в сметной — отсутствуют. То есть разобрать компаунды после Кубка конфедераций, освободить плиту и выкатить на нее поле мы не может — денег не предусмотрено. Уже направили письмо Виталию Леонтьевичу Мутко, хотим обратить его внимание на такое несоответствие. Надеюсь, вопрос решится в правильном русле.



Компаунды эти нам прилично мешают. По логике вещей, они вообще там не должны находиться. Нужно было в свое время немножко пошевелить мозгами и разместить их где-то в стороне. Но никак не на платформе выкатного поля.



— В общем, и здесь журналисты виноваты.



— Если бы...



— В конце 2016-го, помнится, было много разговоров про вибрацию выкатного поля. ФИФА эта история здорово расстроила.



— Обнаружилась волновая вибрация, да. Начинаем разбираться — в чем причина? Позвали ученых, провели испытания, нашли решение. Три простых мероприятия. Во-первых, укрепили плиту — по всей площади поля лежит металлическая плита толщиной 10 сантиметров, вот ее, как выяснилось, в свое время плохо приварили. Во-вторых, повысили несущую способность за счет 300 тонн дополнительных балок. И третье, самое интересное: установили 700 домкратов. В итоге не на колесной основе, а на жесткой сцепке теперь стоит поле. И никакой вибрации нет.



— Потом протекла крыша...



— И такое было. В прошлом году, когда монтировали светоотражающую пленку на раздвижной кровле, обнаружили одну карту с дефектом, и временно заменили ее на плотный полиэтилен. Дело в том, что карту не только заказывать и ждать надо, но и устанавливать можно только при теплой погоде. Ну да, пошла небольшая протечка на этом участке — на 120 квадратных метрах при общих 78 тысячах. Едва только погода позволила, мы за 4 часа карту поменяли.



— Когда будут строить очередной стадион с выкатным полем, вы легко можете выступить генеральным консультантом.



— Для меня это совершенно уникальный опыт. Были школы, больницы, детские сады, дороги, тоннели, мосты. А вот стадионов не было. Этот — первый.



— Загадайте желание.



— Давно загадал.