"Слуцкий называл меня людоедом. А в ЦСКА не хватало игрового времени"

• Эта статья в архиве

Он тащит ЦСКА, даже уйдя из команды

Аарон Оланаре покинул ЦСКА зимой, но не нужен оказался еще осенью. Из состава нигерийца вытеснили даже не Чалов с Жамалетдиновым, а Понтус Вернблум. Оланаре мог вернуться в Скандинавию, а в итоге отправился в «Амкар». Просмотр растянулся с нескольких дней почти до конца февраля — в футболке без номера Оланаре забивал уже в контрольных матчах, но клубы долго не могли договориться об условиях аренды.





Мы встретились с Оланаре за день до его триумфального матча: дубль нигерийца приговорил «Локомотив». Золотом блестели кепка Аарона, цепь на шее, часы и кольцо, а дополняли образ AirPods, которые он практически не вынимает из ушей.



— Хорошо, что с «Локомотивом» мы играем на натуральном газоне. Но психологически для команды это не слишком здорово. Как бы играем матч дома, но все словно на выезде: перелет, гостиница, стадион, — Оланаре еще не знал, что с этим давлением «Амкар» и лично он справятся отлично.



— В каком состоянии поле в Перми?



— Не могу назвать его плохим, газон нормальный. К тому же мы проводим тренировки на «Звезде». Наш предыдущий домашний матч с «Арсеналом» перенесли в Уфу — и я вообще не увидел разницы в состоянии поля.



— Виталий Мутко считает, что в том матче судья прибил «Амкар», а Михаил Вилков сказал, что ему стыдно за тот матч.



— Два удаления — это слишком. Да и первого пенальти не должно было быть: мы нарушили правила до штрафной. Не понимаю, почему судья так отработал. Может быть, потому, что мы отобрали очки у «Зенита» в прошлом туре? Я был очень зол после игры с «Арсеналом».



— Не напрягало, что теперь «Амкар» согласился сыграть на поле «Локомотива» из-за денег?



— Не знаю многого об этой ситуации. Знал, что предпочтительно провести матч в лучших условиях. Скажем, натуральный газон лучше искусственного.



— Слышали что-то о финансовых проблемах «Амкара»? Зимой клуб чуть не закрылся, Гаджи Гаджиев говорит, что денег нет.



— Кажется, мы все еще участвуем в чемпионате, да? Значит, все не так плохо.



«Обратная замена в игре с «Янг Бойз» — худший момент в карьере»

— Когда вы научились делать кульбиты? Говорили, что именно из-за них вы получили травму в игре с «Зенитом».



— Еще в Нигерии, мы так развлекались в детстве. Научился сам, мне никто не помогал!



Повторяю еще раз: я никогда не получал травм из-за сальто. В той игре с «Зенитом» я травмировался еще до того, как забить гол: Витсель ударил меня по ногам сзади. Я почувствовал боль в колене и попросил врачей наложить тейп на колено. Забив гол и отпраздновав его, я не ушел с поля. В следующем эпизоде, когда я боролся за мяч с кем-то из зенитовцев, то же колено снова вывернулось — вот тогда и получил травму.



— Кроме сальто вы мало чем запомнились в России. Что помешало раскрыть в ЦСКА все свои качества?



— Я показывал их в самом начале карьеры в ЦСКА. До тех пор, пока не получил травму. А когда восстановился, у меня было не так много игрового времени, чтобы проявить себя. Вместо этого я постоянно сидел на скамейке или вообще наблюдал за игрой вне заявки. Это очень угнетало и злило. В таком положении я вряд ли могу стать лучше. Мне нужно игровое время, чтобы развиваться.



В таких случаях все зависит от тренера. Он решает, чего хочет от тебя. Бывает, что его не устраивает твой уровень, стиль твоей игры, он хочет от тебя большего. Из-за этого я и решил покинуть ЦСКА.



— Помните игру этого сезона с «Янг Бойз» в квалификации Лиги чемпионов?



— Это худший момент в карьере. Обратная замена — это очень плохо. Такое со мной случилось впервые. Никогда этого не забуду.



— На вас прямо на поле ругался Дзагоев. За что?



— Мы столкнулись. В футболе такое происходит, это нормально. Как тут будешь довольным?



— Это не говорит об отношении к вам в команде? Вы не чувствовали себя лишним или отверженным?



— Тут все зависит от тренера. От того, как он настраивает команду, влияет на игроков. Возможно, поэтому мы [с Гончаренко] и не сработались.



Не сказал бы, что другие игроки в ЦСКА меня ненавидели. Все нормально со мной общались. А вот некоторые тренеры — не очень.



— Гончаренко что-то сказал вам, когда вы уезжали в «Амкар»?



— Ничего. «Ты не нужен ЦСКА, можешь уходить», — таких слов я тоже не слышал. Я сам понимал, что нуждаюсь в практике. В «Амкаре» я ее получил. Больше я не могу позволить себе пропадать на скамейке.



«Когда я надел не те бутсы, Евсеев принес мне валенки»

— Работа со Слуцким вам нравилась больше?



— Это свободный человек, умный. Он постоянно шутил со мной: «Ты был людоедом, когда жил в Африке! Ты просто монстр, играешь, как зверь! Что ты ел, чтобы стать таким? Людей, наверное?» Еще в ЦСКА надо мной постоянно смеялся Василий Березуцкий. Он постоянно звал меня каким-то одним русским словом — не помню, каким. А еще говорил: «Ты лучший!»



— Кто самый веселый человек в «Амкаре»?



— Тренеры. Иногда я подбирал неправильные бутсы (в Перми особенное поле) и вышел в них на тренировку. Тогда они вынесли такие здоровые ботинки для снега — валенки, да? «Надевай, — говорят, — в них тебе будет удобнее».



— Евсеев бывает таким же эмоциональным, как на этом видео?



— Я такого не переживал — по крайней мере, пока. Да, Евсеев строг, но я не видел, чтобы он ругался на игроков или кричал. Вернблум в ЦСКА со мной тоже не жестил, но по нему видно — настоящий скандинав. Могу говорить, потому что сам поиграл в Норвегии. Такая страсть и эмоции — нормально.



— Чувствовали недовольство болельщиков?



— Нет. Никогда не беспокоюсь на этот счет.



— С расизмом в России не сталкивались?



— Ни разу. Возможно, это потому, что я не понимаю языка. Если даже кто-то и ухает — может, ему просто хочется звучать к собака? Не знаю, правда, зачем, но это не мое дело. В России я никогда не чувствовал неуважения к себе.



Все люди одинаковые: дышат, едят, бегают. Мне кажется, если я буду называть кого-то расистом, только зря обращу на себя внимание, и расизма будет только больше. Мне просто ... [плевать] на таких людей.



— Общались с Мусой о его возвращении в ЦСКА?



— Да. Последний раз беседовали об этом пару дней назад. В «Лестере» ему не доверяли, предпочитая английских игроков.



— У вас в ЦСКА такая же проблема?



— В «Лестере» слишком много хороших игроков с именем — Варди, Марез, Окадзаки — чтобы хватило место еще и для Ахмеда. А кто у ЦСКА? Чалов? Жамалетдинов? Пфф…



В других линиях ЦСКА есть сильные игроки. Например, Головин — один из сильнейших футболистов лиги.



— Муса приглашается в сборную Нигерии. Увидим ли мы там вас на чемпионате мира?



— К сожалению, я не получил вызова на последние товарищеские матчи. А я должен — перед чемпионатом мира это важно. Я всегда был в национальной сборной и не имел там никаких проблем. Все еще настроен позитивно по поводу сборной. Знаю, что тренер смотрят матчи «Амкара» и следят за мной. Конечно, приехать на чемпионат мира очень хочется. Тем более, у нас неплохая группа: с Исландией и Хорватией мы точно поборемся.



— Мечтаете сыграть против Месси?



— Не думаю о футболистах, которым буду противостоять. Но был бы счастлив, если бы Лео сказал, что хочет играть с Аароном в «Барсе», ха-ха!



«В 17 лет получил футболку ЦСКА от Одиа»

— Ваш отец был военным. До какого звания он дослужился?



— До майора: на его погонах были серебрянные орлы. В конце 1960-х отец участвовал в Гражданской войне в Биафре (самопровозглашенной стране на территории Нигерии — прим. Sport24). Папа рассказывал, что было очень тяжело: еды не хватало, умирали дети… Страшное время. На войне отцу прострелили левое плечо, осталась большая рана.



— Он ведь хотел, чтобы вы тоже стали военным?



— Да, а я хотел играть в футбол. К счастью, мой старший брат решил пойти по его стопам, а я продолжил заниматься любимым делом. К тому же мама всегда меня в этом поддерживала.



— У вас большая семья?



— Два брата и три сестры. И мама, она до сих пор работает учителем экономики в школе. А папа умер пять лет назад. Тогда я играл в Норвегии, в «Волеренге», и первые две недели просто не мог прийти в себя. Пережить такое невероятно тяжело.



— Правда, что вы еще в Нигерии начали болеть за ЦСКА?



— Из-за Чиди Одиа. Он родился в том же городе, что и я, в Порт-Харкорте. Чиди был очень популярным футболистом в Нигерии, особенно после победы в Кубке УЕФА. Когда мне было 17, он приехал в академию «Долфинс» и подарил всем ребятам по футболке ЦСКА.



— На что потратили первую зарплату?



— Я принес все деньги маме. В «Долфинс» мне платили совсем немного, около двухсот баксов в месяц. Только переехав в Норвегию, стал получать уже в девять раз больше.



«В матче с «Авангардом» я хотел умереть»

— Почему в Скандинавии играет так много африканских футболистов?



— Мой агент живет в Скандинавии, он пригласил меня в «Волеренгу». Естественно, там прогрессировать намного проще, чем в африканском чемпионате. 70 процентов африканцев, которые играют в Норвегии или Швеции, затем переезжают в топ-лиги. Я посчитал, что Скандинавия — хороший трамплин для меня.



— Единственный минус Норвегии — погода?



— В «Волеренге» мне казалось, что минус семь — это очень холодно. В России понял, что это ерунда. В кубковой игре против «Авангарда» я просто не чувствовал своего тела. Серьезно, я просто хотел закончить игру и убежать в раздевалку.



— То есть к холоду так и не привыкли?



— К этому невозможно привыкнуть! Это самый безумный матч, в котором я когда-либо участвовал. Было просто ... [ужас] как холодно. Я хотел умереть — было невозможно дышать. Лед сковал мои глаза и рот, так что я не мог ничего увидеть или сказать. Когда рассказываю об этом своим друзьям из Нигерии, они не верят!



— Забивать вы стали в норвежском «Сарпсборге», но быстро уехали оттуда в Китай. Ради денег?



— Не зациклен на них. Еще до перехода в Китай я ездил в Монако. Только на переговоры, не тренировался. Но я выбрал «Гуанчжоу», потому что там меня хотел видеть лично Свен-Йоран Эрикссон. Этот тренер многому научил меня, с ним я стал лучше как футболист. Так что всегда лучше переходить в такие клубы, где в тебе нуждаются, а не туда, где все устроили менеджеры. В Китае, наверное, я провел лучшие сезоны в своей карьере.





— Если дело не в деньгах, прокомментируйте это фото.



— Я разговаривал с другом по скайпу. В кармане лежала пачка денег — я собирался сходить в торговый центр за одеждой. Мы просто дурачились, и в какой-то момент я решил сделать это. А мой друг сделал скриншот и сразу выложил это в интернет… Теперь эта фотография никогда не исчезнет оттуда.



— Самая дорогая вещь, которую вы себе позволили?



— На одну из первых зарплат в «Гуанчжоу» купил своей семье большой дом в Нигерии. Могу потратить деньги на машину — в Норвегии впервые купил себе «Рендж Ровер», а сейчас езжу на «Бентли».



— Тяжело было привыкнуть к Китаю?



— Я бы не сказал, что Китай сильно отличается от европейских стран. Наверное, зависит от города, но мне повезло: Гуанчжоу — мегаполис для бизнеса, где живет много эмигрантов. Мне там жилось комфортно, хотя первое время было тяжело без семьи и друзей.



— Когда вы играли в «Гуанчжоу», вами правда интересовались «Порту» и «Удинезе»?



— Да, я мог перейти туда. Разговаривал об этом с агентом. Но потом он просто отбросил от этих вариантов — не знаю, в чем там дело. Еще я слышал, что на меня выходил «Эвертон». Самым близким вариантом, помимо ЦСКА, был «Штутгарт».



«Мечтаю играть за «Челси»

— В январе вы стали отцом. Сына назвали в честь Леброна Джеймса?



— Мой сын — король! Потому я и выбрал такое имя. Простая мысль о сыне меня вдохновляет.



— Не перевезли семью в Пермь? Или она в Дубае?



— Сейчас — в Нигерии. Ничего не могу сказать о городе — я здесь, чтобы играть. После тренировки сразу еду домой.



— Где вы однажды хотели бы поиграть?



— В «Челси». Это мечта детства.



— Вы вернетесь в ЦСКА или останетесь в «Амкаре»?



— Остаться в ЦСКА, думаю, уже невозможно. Не похоже, что тренеры во мне нуждаются. Но пока не знаю, где окажусь летом. Осенью за мной следили скауты «Тоттенхэма». Насколько с ним все серьезно, не могу сказать.



— Хотите забить ЦСКА, если сможете сыграть?



— Никому ничего доказывать не хочу. Я был в ЦСКА, выкладывался на сто процентов и пытался быть полезным. Но если будет шанс забить — не упущу его.