«Вез в ЦСКА 30 000 $ наличными и боялся: думал, завалят». Интервью русского таланта, полюбившего Швецию

• Эта статья в архиве

Тренер не пустил его в Дортмунд - чтобы не спился. История Петра Седунова.

Их было двое: главные таланты юношеской сборной начала девяностых - Владимир Бут и Петр Седунов. На Евро-1994 они обыграли Германию с Робертом Энке в воротах: Седунов открыл счет, а Бут организовал второй мяч. Обоих позвали в бундеслигу. Бут уехал, а Седунов очутился в Швеции, где живет до сих пор и уже сам помогает адаптироваться приезжим. Вечером понедельника мы встретились с Петром в отеле недалеко от стадиона Friends Arena в пригороде Стокгольма. Вспомнились разлука с отцом, «Спартак» Романцева, ЦСКА Садырина и вечеринки во время сборов - все это тоже было в жизни Седунова.

С футболом он завязал восемь лет назад:

«Вылезла межпозвоночная грыжа. Чтобы продолжать играть, надо было делать операцию, но я уже не хотел. Чего здоровье портить? В шведском футболе особо денег-то нет. Да и операция была бы опасной - рисковал оказаться в инвалидном кресле.

До этого я пять раз оперировал колено. Менисков уже не осталось. После одной операции, в 2004 году, врач сказал: «Тебе надо заканчивать с футболом. Хрящ в колене совсем стерся». А мне двадцать семь лет - как заканчивать? Нашел доктора, который помогал Свену-Йорану Эрикссону в сборной Англии. Он сделал мне трехкилограммовый наколенник, дал какие-то стельки, и я вернулся в футбол. Протянул пять - шесть лет. Но все равно было тяжело. После игр на искусственных газонах три дня приходил в себя. Последнее время играл на обезболивающих таблетках - ничего не помогало.

Сейчас воспитываю младшего сына, тринадцатилетнего Леву (старший, Никита, играл в хоккей, но в семнадцать лет завязал: «Буду учиться»). Лева занимается в лучшей шведской академии «Броммапойкарна» - в сборной сейчас три ее воспитанника: Гвидетти, Экдаль и Аугустинссон. В прошлом году сыграл в Лулео за мурманскую команду моего первого тренера Николая Шеховцева.


Когда я начинал у Шеховцева в конце восьмидесятых, мы тренировались в Мурманске то в баскетбольном зале, то по колено в снегу. Сначала-то родители отдали меня в плаванье: «Будешь, как Сальников!» Но мне это не нравилось. До десяти лет я мучился, а потом Шеховцев нашел меня в городском турнире по футболу, и началась совсем другая жизнь: с двенадцати лет постоянно мотался на турниры в Финляндию и Норвегию, а с четырнадцати - играл за юношескую сборную.

Это в Швеции: если в футболе не сложилось - выучился и пошел работать. А кем бы я в Мурманске работал в девяностые? Вот и рвался изо всех сил в профессиональный футбол. Семья-то моя жила небогато. Когда мне было десять лет, родители разошлись. С тех пор отец не участвовал в моем воспитании. Пришел на мою свадьбу - и все. Больше не появлялся. Ушел в другую семью. Осев в Швеции, я пытался с ним созвониться, но не получилось».

На пути Седунова из Мурманска в юношескую сборную были десятки конкурентов:

«В отборе участвовало шестьдесят человек. Проходил он в Новороссийске, потому что сборную спонсировал отец Владимира Бута, руководитель новороссийского «Черноморца». Бут-старший хотел, чтобы его сын тренировался в хороших условиях и сборная была сыгранной. Осенью 1993-го Бута-старшего застрелили. Хороший мужик был».

Через семь месяцев Бут-младший с Седуновым прогремели на юношеском Евро - после победы над Германией разнесли Швейцарию 5:1. «Мы вышли из группы, а в четвертьфинале нам не повезло: у австрийцев удалили игрока, но они на контратаках забили нам два мяча. На том турнире нас с Бутом заметила дортмундская «Боруссия». Прислали контракты, привезли майки с нашими номерам, одеколоны. «Черноморец», с которым я подписал контракт перед Евро, удерживал нас, но мама Бута договорилась, чтобы Вова уехал в Германию, а меня не отпустили.


Через два года я все же поехал на просмотр в «Боруссию» - подкатился на тренировке под Заммера, и тот потом долго на меня косился: «Кто это такой?» Я мог остаться в Дортмунде, но тогда уж возразил мой первый тренер Шеховцев: «Вы с Бутом там сопьетесь». У нас в сборной была веселая компания - я, Бут, Ролан Гусев и Игорь Аксенов. Бута называли Слоном из-за больших ушей, а меня Носорогом - из-за большого носа.

Однажды на сборах пошли по девчонкам после отбоя. Вернулись часов в двенадцать и заметили, что тренеры сидят внизу и ждут нас. Мы обошли гостиницу с другой стороны и полезли через балконы, но нас все равно прихватили. Время было очень счастливое: приезжаешь за границу и веселишься с друзьями. Но сейчас понимаю: зря мы были такие шебутные - фестивали, вечеринки... Потом из-за несоблюдения режима пошли травмы. А ребята, которые сидели в номерах и рано засыпали, успешно играли много лет».

Из сборной, в центре полузащиты которой сверкали Седунов и Бут, вышел, например, Дмитрий Кириченко.

«Шеховцев через знакомых отослал меня в шведский «Лулео», - продолжает Петр. - Было очень скучно: жил как в армии, без друзей. Ничего не делал - тренировался, спал и играл. Думал, топчусь на месте, но, приезжая в сборную, чувствовал, что прогрессирую - сказывалось то, что в Швеции фокусировался на футболе. К тому же в Новороссийске меня беспокоила спина и никто не мог понять, в чем дело. А в «Лулео» нашли костоправа, который мне все вправил, и я побежал. Может, Саныч Шеховцев и был прав, что отправил меня туда, а не к Буту в Дортмунд. Хотя в Лулео я получал тысячу долларов, а в Дортмунде предлагали две с половиной - три тысячи».

После полутора сезонов в Швеции Седунов махнул в Москву.


«Из Швеции меня звали в Англию, но в какую-то третью лигу. Я подумал: зачем мне это? К тому же во время новогодних каникул в Мурманске я через общего друга познакомился с будущей супругой, и в восемнадцать лет женился. Мы ждали рождения сына, и я решил вернуться в Россию. Один из тренеров юношеской сборной Геннадий Костылев устроил просмотр в «Спартаке». Я провел там месяц, чуток сдружился с Филимоновым, но Романцеву не приглянулся - по стилю не подошел.

Костылев стал вторым тренером ЦСКА, и позвал с собой. Со мной заключили контракт, но деньги за меня не перечислили. Мне звонят из Швеции: «Где деньги? Без них не пришлем твой трансфер». Я в шоке: что за дела? Отыграл все сборы в основе, а за меня не могут заплатить сорок - пятьдесят тысяч долларов. В итоге ЦСКА опоздал с платежом на несколько дней, не успел меня заявить, и несколько месяцев я играл за дубль.

При этом клуб платил мне зарплату и очень на меня рассчитывал. Все-таки я приходил как лидер юниорской сборной. ЦСКА шел внизу, и тренер Садырин очень ждал мой дебют в высшей лиге. Когда наконец заявили, я вышел в стартовом составе против нижегородского «Локомотива». По пути в Нижний водитель нашего автобуса пошел на обгон, а на нас несся «КАМАЗ». Еле спаслись. Как же Садырин орал на водителя! Тот отмазывался: «КАМАЗ - серый. Слился с асфальтом».

Мы уступили 1:3, через несколько дней я снова сыграл за дубль, и меня сломали. Разрыв связок. Два месяца в гипсе.

Обратно в ЦСКА так и не влился. На зимних сборах с дублем из-за повреждения хряща выбыл на несколько месяцев. Валерий Петраков, тоже игравший в Швеции, звал в «Торпедо», но ЦСКА не отдавал меня другой команде высшей лиги: «Не хотим усиливать соперников». Я стал бродить по первой лиге, как цыган - Ижевск, Омск, Липецк. Играл с недолеченным коленом, но оставался на виду, потому что вызывался в молодежную сборную.

В первой лиге нам привозили деньги команды, которые хотели, чтобы мы бились против их конкурентов. То есть мы получали те же премиальные, но от другого клуба. Мне надоело в этом болтаться, а тут как раз позвали в Швецию, в «Буден». Я загорелся этой идеей, но директор ЦСКА Авалу Шамханов потребовал за меня двести пятьдесят тысяч долларов: «Ты игрок сборной. Просто так не отпустим». - «Тогда заканчиваю с футболом. Буду торговать в ларьке в Мурманске». В ответ услышал: «Сейчас гости к тебе приедут». В итоге я поехал в Швецию, в «Будене» получил наличными тридцать тысяч долларов, рассовал их по одежде и повез в Москву - руководителям ЦСКА. В пути очень боялся - думал, завалят где-нибудь.


Правда, в «Будене» меня обманули с контрактом - вернее, я сам его недосмотрел. Подписал контракт на полгода, а потом еще какую-то бумажку - на четыре года. Спросил: «Что это?» - «Формальность - для шведского футбольного союза». После полугода в «Будене» уехал в Германию, где Бут нашел мне клуб. Думал, что я свободный агент, а в «Будене» заявили: «У тебя контракт на четыре года - ты стоишь триста тысяч евро». Так я и остался - и не расстраиваюсь из-за этого.

В Швеции началась спокойная жизнь. Жена стала учиться на юриста, старший сын пошел в школу, младший - в садик. Я за три-четыре года выучил язык - понял это, когда начал понимать шведские шутки. Мне-то в России веселее, но дети ошведились - им было бы трудно вернуться в Россию. У всей нашей семьи двойное гражданство - российское и шведское. Правда, в Мурманск сейчас езжу не так часто, потому что плохо себя чувствую после вечеринок со старыми друзьями - больше пяти-семи дней там не выдерживаю. Зато родственники и друзья проводят у меня в Швеции целое лето. Вова Бут тут жил два года, когда были какие-то проблемы с визой. Весело.

Почти все российские футболисты, игравшие в Швеции, остались здесь жить - Галайба, Гицелов, Пригода. Для семьи очень хорошая страна. Все надежно и спокойно - никогда не останешься без денег. Очень сильная социальная поддержка. Если рабочий заболел и стал нетрудоспособен, ему продолжают платить восемьдесят процентов зарплаты.

Галайба продает спорттовары и машины - в Швеции одинаково хорошие зарплаты и у продавца, и у юриста. Гицеловы - отец и сын - работали тренерами, но их убрали. Игроки сочли их слишком жесткими. Русским здесь очень тяжело работать тренерами. Я ведь тоже пытался - в команде младшего сына. Мы требовательные, а здесь принято: «0:5 проиграли? Ничего страшного, ребята». Русские так не могут - перед нам всегда стоит какая-то задача».

Нынешние задачи Седунова сильно отличаются от того, чем он занимался до тридцати трех лет.

«Я устроился в миграционную службу. Помогаю приезжим (отовсюду - Афганистан, Сомали и тд) интегрироваться в шведское общество. Объясняю, как устроить ребенка в садик, какие там правила, как найти квартиру. Все для жизни. Никого не приходится заставлять - люди сами хотят здесь остаться и стремятся выполнять местные законы. Понимают: если что-то неправильно заполнят, в конце месяца просто не получат деньги. Кстати, Гицелов-младший основал в пятой лиге команду из приезжих и хочет поднимать ее в высшие лиги».


Седунова в тренерскую профессию не тянет:

«Сейчас я уже шеф своей миграционной конторы, хотя мог еще два года получать деньги по контракту с «Буденом» и ничего не делать. Спасибо жене - помогла, поддержала, подтолкнула. А ведь многие, завершив карьеру, спиваются... Сергей Пригода год назад умер из-за проблем с алкоголем».

Оставив футбол, Седунов продолжает болеть за Россию и следить за Швецией.

«Предыдущий тренер шведской сборной - Эрик Хамрен - мне не нравился: улыбался, как клоун. Нынешний, Янне Андерссон, куда серьезнее. Подобрал «Норчепинг» в самом низу и сделал чемпионом. К тому же раньше сборная строилась вокруг одного Ибрагимовича - если его закрывали, то и игра рушилась. Сейчас таких звезд уже нет, зато тактика более гармоничная.

В Швеции считают российскую лигу сильной - лучшей после топ-5 и точно сильнее голландской и бельгийской. К тому же все знают, что в России гораздо больше денег. Игроков, уезжающих в российские клубы, охотно потом зовут в сборную. Андреас Гранквист еле бегает, но про него говорят, что как капитан он сильнее Ибрагимовича».

Вечером вторника Седунов собирается на стадион. Поболеть за родную сборную.