Федор Смолов: "Все уехавшие в Китай футболисты страдают и хотят сбежать"

• Эта статья в архиве

<div class="ImageContent"></div>.

Клуб «Тяньцзинь Цюаньцзянь» ведь предлагал за тебя «Краснодару» космические 18 миллионов евро и тебе самому 10 миллионов в год. Ты почему отказался?



Я знаю, что все уехавшие туда футболисты страдают и хотят сбежать. Это совершенно другая планета. Там никто не говорит по-анг­лийски. Ты живешь в вакууме. И если б я уехал в Китай, то отказался бы от цели — попробовать себя в сильном европейском чемпионате. Предать мечту ради денег? Я не готов.



Идеальный старт в Европу — как у Андрея Аршавина: он отжег на Евро-2008 и попал в «Арсенал». Теперь ты должен выстрелить на домашнем чемпионате мира.



Было бы супер, конечно. Я ведь как мечтой загорелся? В шесть лет подошел к телевизору, а там играл «Милан» в Лиге чемпионов. У всех были черные и белые бутсы, только у Джорд­жа Веа — красные. Я тогда сказал: «Вот он и будет моим любимым футболистом». Играть в Италии — это очень круто. Но я не рассматриваю чемпионат мира как площадку для своего стартапа. Хотя если сборная России выступит удачно, то нашими игроками снова заинтересуются в Европе. Сейчас клубы уровня Лиги чемпионов не горят желанием нас брать. Я с этим столкнулся в трансферное окно. Предложения были, но только в аренду с правом выкупа. Если все хорошо — тебя оставят. Никто не хочет повторения историй с Жирковым, Билялетдиновым, Аршавиным... На Западе считают, что у нас другой менталитет, мы не знаем язык, все закрытые, хмурые. А если не ставят в состав, то мы можем нахамить тренеру, поругаться с партнерами, нарушить спортивный режим. Обычное дело, когда тренер на просмотре говорит: «Я не хочу видеть русского в своей команде. Не берите его».



Было такое, когда играл в Нидерландах?



Я вписался легко, так как знал английский, и в «Фейеноорде» была молодая команда, мои ровесники. Общаюсь с парнями до сих пор.



Был момент, когда ты забивал один гол в год. Все говорили, что Смолов растрачивает свой талант. И тут — это совпало с расставанием с девушкой — ты так заиграл, что все ахнули! Уже 46 голов за «Краснодар». Что случилось?



В один день себя не переделаешь. Перед этим были три года самоотречения. Я изменил образ жизни. Многие гуляли по молодости, что-то пробовали. Я говорю не о разных веществах, а о том, что не надо разменивать себя. Хочешь пойти в ночной клуб — значит, не выспишься перед тренировкой. Вплоть до мелочей: выбор питания, что можно есть перед матчем, как восстанавливаться. Прорыв случился не сразу. Ты думаешь: «Ну когда же, когда? Все ведь делаю правильно!» Долго терпел — и вот начал забивать. Игра стала совершенно другой, и в жизни стали открываться новые возможности. Недавно я начал сотрудничать с брендом Gillette, который в разное время представляли великие спортсмены: Мюллер, Неймар, Гризманн. Думаю, это тоже хороший показатель, что меня приняли в такую звездную команду.



У тебя миллион татуировок. Что об этом говорят твои близкие?



Первые четыре тату я согласовал с родителями. Потом папа с мамой реагировали негативно, когда я делал что-то новое. В конце концов отец воскликнул: «Это твоя шкура! Делай что хочешь». Поняли, что бесполезно отговаривать. Сейчас набиваю еще одну — меня опять ругали. Но я сказал, что доделаю — и все.



Какой был самый нелепый слух о тебе?



Мы играли с «Фенербахче» в Лиге Европы, и за пару дней до матча турецкие газеты написали, что я уже заключил контракт с этим клубом. Перед тренировкой мне об этом сказал гендиректор «Краснодара». Я такой: «Вау, не может быть!» — «Да это везде в Интернете». И тут мне в «Инстаграме» повалили писать сотни болельщиков «Фенера». «Come to us», желто-синие значки. Что забавно, это породило у «Фенербахче» предметный интерес, и они потом выходили на клуб, реально хотели меня приобрести.



Сколько языков ты знаешь?



Английский, читаю книги в оригинале. В Нидерландах к концу контракта начал понимать фламандский. Но уже его забыл. Сейчас думаю, что нужно освоить еще какой-нибудь язык.



Кто твой любимый футболист?



Раньше — Веа и Андрей Шевченко. Теперь — Златан Ибрагимович. Однажды встретил его в Монако. Стеснялся к нему подойти, он обедал с детьми. А мне все говорили: «Иди к Ибре, попроси сфоткаться!» — «Да неудобно как-то. Я бы на его месте снялся. Но ведь все люди разные». В итоге мне удалось сфотографироваться благодаря моему товарищу, он сам попросил Златана.



Когда тебе было страшнее всего в жизни?



Однажды я заболел, и мама не пустила меня на тренировку. Но у нас был матч. Я заранее попросил друзей зайти ко мне домой и отдал им свою форму. Сказал маме, что поеду на стадион просто так, с трибуны поболеть. А сам вышел на поле и в той игре сломал ключицу. До сих помню тот ужас: как сказать маме, что у тебя перелом, когда ты вообще не должен был играть?