Михаил Кержаков: «Будь я незабивным нападающим, часто бы говорили, что это брат Кержакова. Но я вратарь, поэтому сравнений не помню»

• Эта статья в архиве

Футбольное время летит со скоростью метеора.

Вроде еще вчера проскочила новость, что в «Зените» появился второй Кержаков: к уже матерому нападающему присоединился его младший брат – вратарь, 18-летний воспитанник питерской школы. А ведь прошло уже 14 лет!

Лига чемпионов, Кубок России

— В 2010 году после матча за «Аланию» против «Зенита» на вопрос о возможной рекомендации со стороны брата вы ответили: «Мне это не надо, я сам сделаю свою карьеру». Прошло восемь с половиной лет. Насколько довольны тем, как все сложилось?
— Могло быть лучше, мог добиться большего. Но был и риск, что карьера вообще покатится по нисходящей. А оценивать глобально время не пришло. Надеюсь, меня ждет еще много интересного.

— Когда ваша карьера могла пойти по нисходящей?
— В самом начале, в ульяновской «Волге». В клубе были большие финансовые проблемы: нам сказали, что если даже останемся в первом дивизионе, «Волга» на следующий сезон заявляться не будет. А предложений у меня на тот момент не было. Сложный период.

— На что вы рассчитывали, переходя летом 2015-го в «Зенит» — команду-чемпион, где есть, казалось, прочный первый номер?
— Когда позвали в «Зенит», Слава Малафеев уже заканчивал. По контракту ему оставался последний сезон, но работать в полную силу Малафееву не всегда позволяло здоровье. С Юрой Лодыгиным, я считал, мне конкурировать по силам. В «Зенит» я шел играть.

— За почти четыре сезона в команде какие моменты стали для вас особенными?
— Для себя выделю два. Первый — это два матча в Лиге чемпионов, дебютные для меня в турнире. Когда перед дебютной игрой на «Петровском» с «Гентом» я слушал гимн лиги, эмоции забурлили, мурашки появились. Это было исполнением мечты, ведь я всю карьеру хотел выступить в сильнейшем клубном турнире Европы, стремился к этому. И вот я у центра поля слышу этот гимн! Самые сильные эмоции в «Зените» я почувствовал именно тогда.

— Сказали тогда себе: «Карьера удалась»?
— Нет-нет, мысли были только о том, что достиг того, к чему стремился, но это лишь промежуточный этап и надо двигаться дальше.

— А второй момент?
— Победа в Кубке России в том же сезоне. Я сыграл в полуфинале с «Амкаром» и в финале с ЦСКА.

— Был период в «Зените», когда вы чувствовали, вот-вот станете основным вратарем надолго?
— Тогда же, в сезоне-2015/16. Осенью я наконец стал получать игровое время. Провел несколько матчей — команда побеждала, я серьезных ошибок не допускал. Предполагал, что буду выступать и дальше. По крайней мере, пока не наступит сбой. Но получилось, к сожалению для меня, по-другому.

— Ссылку в запас восприняли тяжело?
— Да, к тому же это случилось внезапно, после победного матча. Мы выиграли 5:1 у «Анжи», никаких оснований для изменений не было. После той встречи и при подготовке к следующей ничто этих изменений не предвещало. Но в день матча с «Мордовией» Андре Виллаш-Боаш позвал меня в лобби отеля для беседы.

— И что сказал?
— Что сегодня не поставит. Сказал, претензий ко мне у него нет, но он принял такое решение.

— Чем объяснил?
— Сказал, что Юра Лодыгин много для «Зенита» сделал, и он хочет дать ему шанс. Кроме того, Виллаш-Боаш отметил, что России предстоит выступать на чемпионате Европы. И если Лодыгин не будет играть за «Зенит», его перестанут вызывать и в сборную России. Наверное, Андре захотел поддержать Юру.

***

— А в чем Александр оставался одинаковым на протяжении всей карьеры?
— В самоотдаче. Жадным до борьбы и готовым бросаться за любым мячом Александр был таким и в 18, и в 25, и когда ему стало далеко за 30 лет. Для меня показательным эпизодом стал матч с «Мордовией», он состоялся еще до моего возвращения в «Зенит». Играли в Питере, счет был уже 4:0 в пользу сине-бело-голубых. И вот в штрафной «Мордовии» возникает момент: вратарь чуть отпустил мяч, и Саша мгновенно полетел к нему! Причем шансы успеть там были 50 на 50, не выше. Но брат даже при разгромном счете цеплялся за любой момент. Эту особенность он пронес на протяжении всей карьеры: постоянное движение, активное противодействие защитникам, готовность рвануться за мячом, едва соперник чуть упустил над ним контроль.

— Во сколько лет вы почувствовали, что вас воспринимают самостоятельной фигурой, а не как брата Александра Кержакова?
— У меня никогда не возникало повода об этом даже думать. Будь я незабивным нападающим, наверное, часто говорили бы, что это брат Кержакова. Но я вратарь, поэтому сравнений с Сашей даже не помню.

— Как из ворот выглядело его главное качество как нападающего?
— Активность. Саша ведь постоянно лез на ворота, чтобы замкнуть прострел или навес. Эта нацеленность его всегда выделяла, против него в воротах никогда нельзя было вздохнуть спокойно. И такого качества сейчас многим молодым нападающим не хватает.

***

— А сколько лет для вратаря – уже серьезно?
— Это индивидуально. Многое зависит от здоровья, от возраста начала карьеры, как быстро на него стала выпадать большая нагрузка. Вот Слава Малафеев дебютировал на высшем уровне достаточно рано и почти сразу стал много играть. В этом случае оставаться до 40 таким же, как в молодости, невозможно.

— А как же Буффон?
— Его все же в расчет не берем. Это уникальнейший пример-исключение. А Малафеев мне в 36 лет рассказывал, что во всех игровых ситуациях понимает, что надо делать. Но вот исполнить так же, как, например, в 22 года, здоровье уже не позволяло.