Александр Призетко: В Динамо я за год растворился в массе

• Эта статья в архиве

Один из нереализованных украинских талантов 1990-х Александр Призетко рассказал, что не жалеет ни об одном этапе карьеры, хотя считает, что в некоторых моментах судьба могла быть милостивее.

«Президент «Металлиста» Дрозник был настоящий бандит, в футболе не разбирался — пока мы, игроки команды высшей лиги, тренировались в дебрях, на поле нашего стадионе проходили занятия боксеров»





— Начнем с глобального: почему, по вашему мнению, Харьков не повторил футбольную судьбу Днепропетровска? Оба города-миллионники, индустриальные, со всеми ресурсами, однако «Металлист» не сумел стать грандом.



— Я бы привел два основных объяснения. Первое — эволюция истории: Днепропетровск выбился наверх только в 1980-х, а до того был обычным областным центром, зато Харьков в свое время, в 1920-х — 1930-х, считался одной из футбольных столиц всего Союза. Второе объяснение такое: в одном месте нашлись талантливые организаторы (Геннадий Жиздик и Владимир Емец), которые имели контакт с руководителями крупных заводов, во втором — нет. Посудите сами: в «золотые» времена «Днепра» игроки получали втрое больше, чем динамовцы Киева! Случалось так, что люди не хотели ехать в республиканскую столицу, отдавая предпочтение провинции.



— В слобожанский спортинтернат вы попали так же, как Виталий Пушкуца — с помощью товарищеского матча в Измаиле. Что это за традиция — регулярно ездить с детскими коллективами через полстраны?



— Это, как говорится, история с предысторией. Я сам родом из этого города Одесской области. Причем стал первопроходцем — до меня никто из измаильцев не вступал в республиканский спортивный интернат. Дело в том, что у нас тогда состоялся всесоюзный турнир с участием многих городов. Я учился в шестом классе общеобразовательной школы и параллельно в ДЮСШ, где наш год стал чемпионом области. Причем стал уверенно, обыгрывая, например, сверстников из «Черноморца» 7:0, 8:0. На тот детский турнир приехали харьковчане, пригласили к себе, но меня, не спрашивая согласия, забрали в Одессу. Там я играл и учился год, впрочем, когда наступило лето, пропустил сборы, поскольку получил сложную травму паховых колец. Фактически в «Черноморце» поставили на мне крест. Спасение пришло из Харькова: приехал тренер Александр Довбий, сказал, что долго за мной следит, взял меня без просмотра (конкурс был — 40 человек на три места), дал почти полгода для лечения паха, а дальше — завертелось. В частности, соревнования в Измаиле стали ежегодными, а после меня на Слобожанщину переехало много парней, например, известный вратарь Александр Лавренцов.



— Вы уже тренировались с основой «Металлиста», когда тот выиграл Кубок СССР. Говорят, наставник команды Евгений Лемешко ушел из-за того, что ее фактически не наградили за триумф, ограничившись велосипедами и обещаниями.



— Так я же не выступал за первый состав — ко мне только присматривались! Понимаете, мне было 15 лет, разве я мог вникать в такие вещи? Все время работал, думал, как бы здесь, в Харькове, остаться. Запомнил все так: первые зимние сборы в 1989 году организовал Евгений Филиппович, вторые — новый тренер Леонид Ткаченко. Замечал: происходит что-то не то, возник конфликт, однако даже не подумал подойти к старшим футболистам и о чем-то спросить.



— Есть данные, что в январе 1993-го Ткаченко повез четырех подопечных — вас, того же Пушкуцу, Сергея Кандаурова и Александра Помазуна — в Италию на просмотр. Куда именно, в какой клуб?



— Это правда. Мы отправились в городок под Миланом, который имеет команду в тамошнем чемпионате, однако, конечно, не в серии «А». За год до того играли с ними товарищеский матч (в их составе, к слову, выступал младший брат знаменитого Алессандро Костакурты), понравились им, они пригласили нас на смотрины, все продолжалось две недели и… ничем не завершилось. Почему, как, в следствие чего — не знаю.



— Комментируя уход из «Металлиста» перед сезоном-1992/93, Ткаченко сказал: «Посторонние люди порекомендовали «успешного бизнесмена» Дмитрия Дрозника. Ценой огромных усилий сумел уговорить власти Харькова отдать ему команду. Получилось же так, что я привел бандита» Согласны?



— Не то слово! Леонид Иванович еще мягко сказал! Этот делец оставил после себя в клубе только негативные воспоминания — у всех, кто был с ним рядом. Разрушил, изуродовал то, что до него по́том и кровью создавалось годами. Если кратко — всех обманывал. Постоянно. В футболе вообще не разбирался, поэтому доходило до абсурда. Вот представьте: пока мы, игроки команды высшей лиги, тренировались в дебрях, на поле нашего стадиона проходили занятия боксеров!



— Правда, что при Дрознике зарплату давали только тем, кто проходил в основу?



— О таком не слышал. Или не помню. Всем платил немного, всех обманывал — точка.



— Потом слобожан возглавил Виктор Аристов. Большинство игроков отзывается о нем очень положительно, хотя интересно, что уволили его как раз после победного матча с «Днепром», который был претендентом на чемпионство.



— Честно признаюсь: не могу вспомнить. То есть игра с днепрянами, когда мы выиграли — 1:0 и фактически лишили их золотых медалей, до сих пор перед глазами. Однако факт отставки Виктора Александровича… ей-богу, выпустил из памяти. У меня о нем тоже хорошие воспоминания — светлый человек! Может, дело в том, что тогда в харьковском клубе часто меняли наставников.





«Как-то Фоменко заменил меня на 20-й минуте и объяснил, что за это время я ужасно «нагрешил» — не сделал ни одного подката»





— В середине 1993-го пошли на повышение в «Динамо». Работали под руководством двух тренеров: с кем было удобнее — с Михаилом Фоменко или Йожефом Сабо?



— Как сказать… Я пришел в Киев не юношей, а сложившимся мастером: в Харькове имел авторитет, признание, был личностью; на меня играла команда. «Сине-белые» долго за мной следили, первый контракт с ними подписал еще летом 1992-го, но тогда сорвалось. Прошел год, и динамовские ряды пополнили талантливые, может даже — лучшие игроки со всей Украины. Впрочем, возник парадокс: нас брали в столицу за определенные умения, сугубо индивидуальные, однако, собрав вместе, начали переучивать. Возьму в качестве наглядного примера себя: я никогда не обладал скоростью, не умел «стелиться в подкатах», выполнял небольшой объем работы, зато имел, как говорят, «светлую голову», отдавал пас на любое расстояние, был достаточно техничный. В Киеве же и Фоменко, а затем Сабо, это не устраивало, этого было недостаточно, они хотели, чтобы я бегал, бегал, бегал, показывал хороший КПД… Как-то в матче в Донецке Михаил Иванович заменил меня на 20-й минуте и объяснил, что за это время я очень «нагрешил» — не сделал ни одного подката. Вот так…



— Тогдашний партнер по «Динамо» Виктор Леоненко жаловался: «Не раскрыли Сергея Мизина — раз. После этого Александра Призетко, который 16-летним играл в союзной «вышке», — два. Затем Олега Матвеева — три. О чем это говорит? О том, что в Киеве были слабые тренеры». Преувеличивает?



— Вряд ли. Мое «естественное» амплуа — плеймейкер, диспетчер. А что было в Киеве? То опорником поставят, то центрфорвардом. Вот и получилось, что за один динамовский год моя «изюминка» угасла, и я растворился в массе. И подобное пережил многие.



— По слухам, Сабо не хотел, чтобы вы дружили с Леоненко. Какое влияние он имел на команду — в частности, отрицательное?



— Все это — преувеличение. Вы поймите: мы уже были взрослыми людьми, большинство футболистов имели семьи, разве можно представить, что кто-то один «портит» весь коллектив? Витя — весельчак, он поднимал настроение и, если хотите услышать, никого ни к чему не принуждал — в частности, к пиву. Тем более, тогда в «Динамо» были и другие авторитетные мастера — например, Олег Лужный или Сергей Шматоваленко, которые дружили с режимом.



— В течение одного сезона в Киеве вы приняли участие во всех 34-х поединках в чемпионате, забили семь мячей, однако газета «Украинский футбол» выставила Призетко невысокий итоговый балл.



— И неудивительно: играть — играл, но где? То опорником, то нападающим. Даже когда ставили на привычное место разыгрывающего, не мог раскрыться: в «Динамо» не приветствовалось индивидуальность и никому не прощали ошибок! Проведешь один неудачный матч — «съедят» конкуренты за спиной. В играх за «Металлист» я больше других партнеров владел мячом, но в столичной команде привык к тому, что его надо как можно быстрее кому-нибудь отдать, потому что если сделаешь что-то не то, получишь на свою голову.





«У Буряка был очень сильно поставлен тренировочный процесс, а Кучеревский поражал данными психолога»



— Дальше — Тюмень. Перед поездкой посмотрели на карту?



— На самом деле никто меня из Киева не выгонял — сам попросился. Поговорил с президентом Суркисом-старшим, пояснил, что не вижу себя в команде, он дал разрешение на переход. Но… Сначала Ткаченко звал в «Балтику» из Калининграда, затем приезжали люди из Петербурга, и каждый раз Григорий Михайлович «заламывал» вдвое большую цену, чем анонсировал до этого. Только тогда, когда приехал владелец «Тюмени», вопрос трансфера решилось за пять минут. Почему согласился? Во-первых, планировал поиграть в тех краях максимум год. Во-вторых, на севере собралась целая украинская (даже динамовская) колония: Игорь Кутепов, Анатолий Бессмертный, Вячеслав Хруслов, а со мной приехал Виталий Пономаренко. Мог ли остаться в Украине? Николай Павлов активно приглашал в Днепропетровск, Владимир Сальков — в Донецк, но я подумал, что или в «Динамо», или за границу. Что интересно, прошел год, в украинскую столицу вернулся Валерий Лобановский, Суркис сказал, что тот хочет меня видеть, однако на позиции плеймейкера здорово играл Юрий Калитвинцев, и я решил остаться в российском первенстве.



— Там за девять лет играли в четырех клубах. Лучший период — в Новороссийске?



— Безусловно! Представьте: небольшой город с невероятной публикой, которая обожала футбольную команду!



— Назовите причины, которые помешали перейти в более серьезный клуб.



— Действительно, звал «Ротор» и лично Виктор Прокопенко. Однако тогда в России существовала специфическая система коэффициентов стоимости игрока, где показатели колебались, в частности, в зависимости от выплат зарплаты в клубе. А я в Тюмени не видел денег почти полтора года, поэтому, чтобы выкупить меня, волгоградцы должны были собрать более миллиона долларов — астрономическую сумму на то время.



— И вот вы, транзитом через «Торпедо», почему-то переехали в Тулу.



— К Леониду Буряку — одному из двух наставников в моей спортивной жизни, кого бы я особенно выделил: у него был очень сильно поставлен тренировочный процесс, а у Евгения Кучеревского, который также работал с тульским «Арсеналом», поражали уникальные данные психолога.



— Говорят, Леонид Иосифович мог стать успешным тренером, если бы имел твердый характер. Очевидец рассказывал мне, что тренировки Леонида Иосифовича — произведение искусства!



— Полностью согласен! Причем какое-то время его карьера двигалась по восходящей: он прекрасно зарекомендовал себя в Тернополе, затем слепил мощный коллектив в Одессе, который как раз играл в футбол, а не выполнял работу. К сожалению, продолжения не получилось, хотя я все равно считаю его классным специалистом.



«Байдачный мог оскорбить, а потом вызывал в кабинет и извинялся»



— Расскажете об Эдуарде Малофееве — белорусском апологете «искреннего футбола».



— Своеобразный человек, способный удивить. Помню, в Тюмени игроки жили на клубной базе, а он в семь утра собирает команду — якобы для чего-то важного, мы приходим, еще не пришли в себя, а Эдуард Васильевич… рассказывает анекдот, после чего говорит: «Идите, досыпайте!» И тренировки делал специфические: никого в жизни я не носил на руках дольше, чем партнеров по команде времен Малофеева!



— Другой коуч — Анатолий Байдачный — был русским Виталием Кварцяным. Выслушивать оскорбления приходилось?



— Проскакивала такое. Не потому, что был злобный — эмоции не всегда контролировал. Впрочем, к его чести, замечу: когда кого-то несправедливо оскорблял, потом вызвал к себе в кабинет и просил прощения.





«У Кузьмичева была скорость и работоспособность, но в «Динамо» этого было не достаточно»





— Город Новороссийск стоит на украинской земле — Кубани. Играя там, наблюдали разделение футболистов по национальностям? Чувствовали себя «панаехавшим»?



— Там — ни разу! В других регионах России — например, в Москве — случалось всякое. Однако я переехал в многоэтнический край: рядом жили армяне, черкесы, другие кавказцы. Я ни разу не слышал, чтобы кто-то касался этого! У местных любителей спорта был один критерий — как играешь, больше ничего не значило. Это относительно общественного восприятия. И в команде все было аналогично. Более того, только перейдя туда, меня — вновь прибывшего украинца — избрали капитаном! Кстати, со мной выступали и другие соотечественники Сергей Беженар, Максим Левицкий…



— Из «Черноморца» в «Динамо» переехал нападающий Владимир Кузьмичев. Спрашивал у вас совета?



— Конечно. Я хотел, чтобы мальчик попробовал силы на высоком уровне, советовал ему, хотя и предупреждал, какие сложности ждут. Жаль было расставаться с ним, у нас он быстро вырос до основного.



— Почему не заиграл у Лобановского? Это была очередная ошибка селекционной службы «сине-белых»? Притом, что ради него нарушили регламент, ведь срок дозаявок истек!



— У Кузи никогда не водилось техники, хорошего паса, видения поля, его «фишки» — скорость и колоссальная работоспособность. Некий моторчик, который мог бегать, не уставая. Но ярким игроком он никогда не был, даже в самых удачных матчах. Для Новороссийска этого оказалось достаточно, для Киева (где уже требовали чего-то высококлассного) — нет.



— Не сработал ли психологический фактор? Примерно тогда же в Конча-Заспу приезжал белорус Александр Глеб, который сбежал и позже объяснял: шокировала психологическая атмосфера в команде, где все ходили с задранными носами, — конечно, полуфиналисты Лиги чемпионов!



— Может быть. После трансфера в Украину мы несколько раз виделись, но я, конечно, не расспрашивал его о таких вещах, а он не рассказывал. Однако какого-то психологического надлома я не заметил… Знаете, каждый футболист должен найти свою команду. И у каждого своя душа: кто-то смущается из-за определенных факторов, кого-то ничего не волнует, и он гнет свое.



— А по каким причинам вы не стали своим в национальной команде Украины, наиграв за нее всего пять матчей?



— Очевидно, не в мою пользу сработали исторические обстоятельства. Сначала, когда выступал в Харькове и переживал наилучший период карьеры, наша сборная не могла заявиться в крупные турниры, ограничиваясь «товарняками». Хорошо запомнил, что мы тогда имели много тренировок, а встреч — мало. Сильнейшие воспоминания — североамериканское турне по Соединенным Штатам и Мексике. Потом я переехал в Россию, где за мной не следили: времена были другие, об интернете еще никто не слышал, информацию приходилось выкапывать. Впоследствии же в отечественном футболе завелись деньги, возродилось «Динамо», где было из кого выбирать.



— В начале 2001-го Лобановский — только что назначенный коуч националки — вызвал на зимний тренировочный сбор 50 (!) кандидатов, в числе которых был и Призетко.



— Убежден: обо мне вспомнили, потому что я имел хорошую прессу, благодаря выступлениям за «Черноморец». Провел неплохой сезон-2000, много забивал, раздавал передачи, меня внесли в список «33-х лучших» — очевидно, потому и позвонили из Киева. Даже поехал со сборной на товарищеский турнир на Кипре. Через два года Буряк предоставил мне последний шанс, но я «вовремя» получил травму, пришлось срочно делать операцию. А вскоре «завязал», вернувшись в уже родной Харьков…