Садырин распахнул дверь: Вы что, козлы, одурели?!

• Эта статья в архиве

В откровенном интервью с капитаном «золотого» ЦСКА-1991.

«Гришину пора на следующий уровень»



— Какие чувства испытывали по ходу заключительного матча прошлого чемпионата в Казани? Ваш «Рубин» мог отобрать золото у вашего родного ЦСКА. И чуть не отобрал.



— С ЦСКА меня сейчас ничего не связывает. Желание было одно – победить.



— «Старички» «Рубина» действительно дрались за Бердыева?



— Мы просто хотели доказать, что у нас чистый чемпионат. Все видели: «Рубин» бился и мог вничью сыграть. Чудом Акинфеев вытащил…



— Из «армейской» старой гвардии с кем общаетесь?



— С Валерой Масалитиным часто перезваниваемся. С Васькой Ивановым, Мишей Колесниковым, Серёгой Дмитриевым. С Гришиным и Минько видимся постоянно. Я больше всего с Брошиным дружил. Жили вместе, общались.



— Почему никто из вашего поколения не выбился на ведущие тренерские роли?



— У кого-то желания не было, у кого-то – возможностей. Я думал, Сашка Гришин главным в ЦСКА станет. Заслужил человек. Ему уже взрослых тренировать надо, а не детей. Он показал, что умеет работать. Пора переходить на следующий уровень. Застрянет в дубле – крест на карьере можно будет ставить. Если мы не будем людям даже шанс давать – не найдём тренеров.



«Вылезаем – мы на кладбище! Ночь, темно...»



— Кто Татарчука Малышом прозвал?



— Броха. Валера всем клички придумывал. Я был Кузьмичом и Казей. Масалитин – Шума.



— Почему Шума?



— Много шума создавал – любил поговорить. Олег Сергеев был Телегой. Быстров Димка – Дядя, а его жена Ленка – Тётя.



— Корнеев в команде особняком держался.



— Тяжёлый характер…



— Поэтому «армейцы» не упомянули Игоря в анкетах на звание футболиста года, которое Корнеев в итоге выиграл?



— Поэтому. Я, например, назвал Татарчука. Хотя глупо отрицать: Корнеев забивал важные голы.



«Будут кони-скакуны чемпионами страны»





— Чудили по молодости?



— В «Лужниках» раздевалки были старые. Тесная душевая. А за дверью – здоровенная запущенная комната. В перерыве «агент» — чей-нибудь знакомый – втихаря заносил туда сумку: шампанское, пиво, сигареты, шоколадки, зажигалочки…



— Ничего себе.



— Мы приходили – и туда, обсуждать игру. Садырин – доктор потом рассказывал – как-то заинтересовался: а где все? Раздевалка пустая. Аркадьич, Копейкин, отвечает: «В душ пошли, мыться». Фёдорыч в недоумении: «15 человек в душ пошли? Там же четыре соска всего». Заглянул – пусто. Потайную дверь заметил, распахивает – а там разлив идёт!



— Главный обалдел?



— Вы чё, говорит, козлы, одурели, что ли?!..



— Жёстко.



— Он нас часто «козлами» звал. Любимое было: «Ну что, козлы, когда играть будете?». Мы не обижались. Понимали, что это по-доброму. Садырин любил нас как детей.



— Чем история кончилась?



— Мы ему в ответ: «Фёдорыч, садись. Всё равно выиграли…». Присел. Но лавочку эту прикрыл. Мы в раздевалке и дни рождения отмечали. Что ни матч, кто-то шампанское приносит. Садырин однажды не выдержал: «Я не понял, календарь чемпионата СССР по вашим дням рождения составляли?».





«В федерацию футбола Рима счёт отправь!»



— Как чемпионы Союза оказались чужими на праздновании собственной победы?



— До сих пор помню дату: 23 декабря 1991 года. 24-го улетали на Сицилию – играть с «Ювентусом» и «Миланом» коммерческий турнир. После концерта спустились в ресторан – все столы заняты. Предложили рассаживаться на свободные места. Я возмутился: «Как вы себе это представляете?». В итоге нам дали один стол. Но мы всё равно уехали через 20 минут. Неприятно было.



— А сувенирную монету в качестве призовых получить – приятно?



— Не то слово… Банк обанкротился, и 10-тысячная монета за месяц в рубль превратилась. Получилось, ни копейки не получили за чемпионство. За игры платили премиальные, а за решение задачи – ничего.



— Солидные были премиальные?



— В первой лиге домашняя победа оценивалась в 100 долларов, выездная – в 150. В золотой год давали уже по 400, вне зависимости от поля.



— В 1991 году предполагали, что команда разбежится?



— По прошествии времени узнали, что на игроков ЦСКА было столько предложений – на вырученные деньги клуб мог ещё долго жить и покупать футболистов. А тогда информация до нас не доходила.



— Кто пользовался спросом?



— Да все – Дмитриев, Татарчук, Брошин, Масалитин, Колесников, Фокин… Когда «Рому» обыграли, там люди с ума сошли…



— Больно вспоминать те игры?



— Очень. Недавно пересматривал: гол Фокина – чистый! Не он – на нём фолили, Фёллер держал! Но Фокин вырвался и забил. Нам потом популярно объяснили: «Этот турнир – не для вас, ребята. Он – для богатых». Зато нам в Риме дискотека запомнилась.



— Чем?



— Мы после матча дней на пять-шесть оставались в Риме, решили отдохуть. Огромный зал – что наш «Олимпийский». Народу тысяч 20! Заходим обалдевшие, и тут ведущий объявляет: «Тишина! Наш клуб посетила команда ЦСКА, которая сегодня обыграла «Рому». Народ как начал орать, шарфы «Лацио» на шеи вязать, за столики приглашать. Книгу для почётных гостей поднесли: «Напишите что-нибудь». Димка Харин вывел: «Прав тот, у кого больше денег». Намёк на то, что нас сплавили.



Мы потом ещё вечеринку в отеле закатили. Весь бар опустошили. Управляющий прибежал: «Эй, а кто платить будет?». Валерка Масалитин ему и выдал: «В федерацию футбола Рима счёт отправь!».



«Меня предателем объявили»



— С армией в итоге как развязались?



— Я уехал в «Эспаньол», и меня уволили из рядов вооружённых сил. Нормально? Я бы сейчас получал армейскую пенсию. Мне звонят из военкомата: «Дмитрий Викторович, а где ваше удостоверение и жетон?». А я понятия не имею – всё в клубе лежало. Потом нашли. На память об армии осталось только удостоверение – капитан запаса. Дома лежит.



— Из общения с генералитетом что запомнилось?



— Только негатив. Солдафоны. С Морозовым был случай. Болгария, сборы. Жили в кемпинге. Холодина. И три тренировки в день. Спозаранку бредём на берег на зарядку. Сонные, поёживаемся. И сотрудник органов – с нами. Потом на собрании заявляет: «Я не понимаю одного: почему вам на работе пот глаза не заливает?». Морозов ему: «Извините, товарищ, у нас другие задачи. Первая тренировка – она, чтобы проснуться, размяться, а вот потом будет настоящая работа». А тот знай себе талдычит: «У вас каждая тренировка должна такая быть». Андреич только махнул рукой: «Мы друг друга не поймём». Нашла коса на камень.



— Прояснилась судьба пропавших 800 тысяч за ваш трансфер в «Эспаньол»?



— Неа. Меня в суд вызывали в Испании, через три или четыре года после переезда. Я уже в «Алавесе» играл. Нарисовался агент мой, Уркихо. Инструктирует: «Ты молчишь – я отвечаю». Приехали, спрашивают: «Какой контракт вы подписывали?». «Я, — говорю, — подписывал только личный договор с «Эспаньолом». А кто подписывал соглашение между клубами, не знаю. Ищите там». Ничего не нашли. Деньги пошли и… пропали по дороге! Из миллиона 200 тысяч только попали по назначению.



— Как ЦСКА себя повёл?



— Через полгода после отъезда приехал в Москву в отпуск, а в ЦСКА мне и говорят: «Не уедешь, пока за тебя не заплатят. Будешь за нас играть». Я в недоумении: «Как я могу за вас играть, когда у меня контракт там?!».



— Но всё же сыграли.



— Попросили – согласился. Начал играть. Без зарплаты, без премиальных – за бесплатно! Даже страховки не было. В конце концов мне это надоело, поднял вопрос: «Подождите, я в шести играх семь забил – мне-то полагается что-то?». А в ответ: «У тебя же контракт с другой командой». «Нет, — говорю, — так дело не пойдёт. А если я сломаюсь, кто мне будет выплачивать?». Я вообще не понимал, как играю за ЦСКА, имея трёхлетний контракт с «Эспаньолом». И в конце концов отказался лететь на игру в Находку.



— Чем история кончилась?



— Предателем объявили. В прессе пропесочили: дескать, Кузнецов отказывается играть за родной клуб. После игры с «Аланией» пошли ещё дальше – заявили, что я и Харин продали игру. При том, что в том матче пенальти реализовал.



— А что было на самом деле?



— Не знаю. Проиграли – 2:4. Потом читаю в прессе заметки: Кузнецов взял деньги. Со слов начальника команды. Сначала написали 5 тысяч долларов, потом 10, потом 20 – сумма постоянно менялась. Я чуть с ума не сошёл! Бегал за вашими коллегами – рыло хотел набить. Вот так неприятно закончилась история возвращения в ЦСКА. Помогаешь родному клубу, а тебя за это ещё и имеют…



«Садырина плавили…»



— Второй раз в ЦСКА как вернулись?



— Фёдорович позвонил: «Возвращайся». Я уже в «Осасуне» играл – самый плохой год. Душили как иностранца: все хороши, а ты – плохой.



— Бенитес притеснял?



— Как раз с Рафой хорошо ладил, но там три тренера сменилось. Душили пресса и президент. Одноклубники всё понимали: мне 33 года, а им – по 18-19 лет. Короче говоря, разорвал контракт за год до окончания – и вернулся в Россию.



— Второй заход в ЦСКА у Садырина не удался.



— Мне очень странно было видеть, когда первый круг команда идёт на предпоследнем месте, а во втором – всё выигрывает. Это выглядело нелогично.



— Плавили тренера?



— Обвинять никого не могу. Но ни желания, ни борьбы не было. Апатия какая-то…



— Сразу после Садырина ЦСКА покинули и вы.



— Меня вызвало руководство. Говорят: «Тебя Долматов не хочет. Говорит, мы будем четыре в линию в обороне играть, а ты в его систему не вписываешься». «А ничего, — спрашиваю, — что я в Испании шесть лет в линию отыграл? Нестыковка у вас получается». Пришёл к Долматову. Кивает на руководство: «Тебя эти не хотят». Предложил всем вместе сесть и выяснить, кто врёт. Отказались. Сказали, что контракт не продлевают, и до свидания. Ну я и поехал в турне по России…