«От слов Адвоката мурашки побежали по коже…»

• Эта статья в архиве

Уникальный человек – он единственный причастен ко всем пяти чемпионствам петербургского «Зенита».

Человек старой, советской закваски, Михаил Бирюков не любит выпячиваться и говорить о себе. А личность-то для футбольного Петербурга – культовая. Футболистом выигрывал чемпионат Союза, тренером – четыре золотые медали РФПЛ. Этому человеку есть, что рассказать. Тем ценнее его воспоминания – о боевых товарищах, учителях и собственных приключениях.

Последних в жизни Михаила Юрьевича хватало – один только переход в «Зенит» чего стоит! Транзитом через… Дальний Восток.

«Слышь, сынок, ты так мою семью без штанов оставишь»

— Как вы из Благовещенска попали в «Зенит»?
— Юрий Александрович Морозов позвал. Почему вместо Ленинграда рванул на Дальний Восток, на край света, и самому сейчас понять сложно. Ребята из спартаковского дубля подбили: «Поехали?». Поехал – и не жалею. Это была хорошая житейская школа. Один урок запомнил навсегда.

— Какой?
— После ошибки на выходе услышал от ветерана: «Слышь, сынок, если так будешь играть – ты мою семью без штанов оставишь». Сразу пришло понимание: это уже не детский футбол – отношение совсем другое, серьёзное. Сезон отыграл в Благовещенске, на сборах приезжают из «Зенита»: «Саша Ткаченко палец сломал – поехали». Решился. Хотя тоже поначалу были сложности: месяца два не заявляли…

— Почему?
— Благовещенск относился к спартаковскому профсоюзу. Получается, я туда как бы на стажировку ездил. Клуб, которому я принадлежал, был против моего перехода в «Зенит». Константин Иванович долго не разрешал меня заявлять. Выбор стоял: или опять в Благовещенск, или в «Спартак». Бесков сказал: приезжай в Москву, и как ребята скажут, так и будет. Спасибо Ярцеву, Романцеву, Кокореву, Сорокину, Глушакову, Гаврилову – замолвили перед тренером словечко: «Константин Иванович, да отпустите вы парня, пусть попробует. У нас есть вратарь». Как раз Лёху Прудникова подтянули к основе. И Бесков смягчился – дал «вольную».

— Что из красно-белого периода в памяти отложилось?
— Первый выезд за границу – в Италию: Реджо-Эмилия, Реджо-Калабрия. Но тогда же просто так не выпускали – нужно было не одно собеседование пройти. В ЦК ВЛКСМ благополучно прошёл, а на более высоком, партийном уровне – завалился!

— На чём?
— Не смог перечислить всех генсеков ЦК КПСС. Я тогда в Тарасовку и обратно из родного Орехово-Зуево ездил – так Николай Петрович Старостин постановил: «Всё, неделю живёшь на базе». Каждый день приносил мне газету «Правда»: читай, повышай уровень политической грамотности. Со второй попытки я этот экзамен сдал, но о чём спрашивали – не помню.

— Из-за бугра в Союз в основном шмотки тащили?
— Да. А знаете, как ограничения на ввоз обходили?

— Как?
— Надевали всё старьё, чтобы там выбросить не жалко было. Обратно возвращались уже в обновках.

— Все рвались в «Спартак», а вы – из «Спартака». Как так?
— Играть хотел – всё равно где! Сидеть на лавочке никогда не устраивало.

***



«А вы домашние задания футболистам даёте?»

— Юрий Морозов был адептом системы Лобановского. Умирали в «Зените» на его тренировках?
— Умирали. На сборах даже зарядку выдержать было сложно – 40 минут прыгали, укрепляли голеностоп, связки. А после неё ещё две тренировки – в 11 часов на «гарюхе» и вечером бега. Раньше подготовка была: 3 января уезжаешь – и только в апреле начинаешь играть в южных городах, в Ленинград возвращались ещё позже. На сборах по три недели сидели – с ума сходили!

— Обмороки случались?
— Для заявки на первенство Союза нужно было нормативы сдать – 400 метров, 3000, челночный бег 7 по 50. На четырёхсотметровке ребята печень срывали. А для меня страшнее «трёх тысяч» ничего не было. Как-то в Сочи решил схитрить – спрятался в яме для бега с барьерами, пересидел пару кругов. Оказалось, только хуже себе сделал – сбил дыхание, потом еле до финиша дотянул.

— Морозова вспоминают как жёсткого, сурового тренера.
— Требовательный – более точное определение. Он видел свою тренерскую линию и гнул её всю жизнь. Но эти требования были грамотными. Морозов нас, молодых пацанов, обучил. Недаром же Садырин, придя в «Зенит», ничего радикально не стал менять в тренировочном процессе. Он команду раскрепостил, и это дало результат.

— Лобановский воспитывал штрафников воинской частью. Морозов – тоже?
— В «Зените» тоже такие моменты случались. Брошина, например, в армейскую команду Таллинна отправляли. То ли опоздал, то ли режим нарушил – никто разбираться не стал. Болтали, якобы много выпивал.

— А разве нет?
— Нет! У Валеры здоровье было сумасшедшее, а с одной кружки пива вело – особенность организма. Тяжело отходил – вот и попадался чаще всех. Поверьте, человек, злоупотреб.ляющий алкоголем, чисто физически не смог бы выполнять те объёмы работы на поле, которые выполнял Брошин.

Лобановский был самостоятелен в принятии подобного рода решений, а над Морозовым толпа начальников стояла. Если что не так – собрания, выговоры… Ходырев, тогда первое лицо Ленинграда, лично приезжал, накачки устраивал. Один деятель из горкома на полном серьёзе спрашивал у тренера: «А вы домашние задания футболистам даёте? Нет? Давайте-давайте, чтобы мяч хорошо обрабатывали». И мы эту ахинею вынуждены были с серьёзным видом выслушивать.

— У Морозова тоже был один известный пунктик.
— Это правда – красный цвет в команде под запретом был. Сергей Швецов имел неосторожность выйти на тренировку в красной футболке. Так с другого конца поля тут же раздался рык Морозова: «Швеееец! Чтоб я больше не видел таких маек!». Юрий Андреевич когда-то помогал Константину Ивановичу, но потом их пути разошлись – с этого и пошёл антагонизм «Зенита» и «Спартака». Как бы то ни было, тренером Морозов был прекрасным. Пал Фёдорыч что в «Зените», что потом в ЦСКА получал от него в наследство обученную, сыгранную команду. Аршавин, Кержаков – тоже у него заиграли. Морозов любил и умел работать с молодёжью, раскрывать её – важнейшее качество для тренера. Не скрою, мы все его немножко побаивались. Это со временем, став его помощником, я открыл для себя другого Морозова. Но во всём, что касалось работы, он был строг и скрупулёзен, никаких поблажек.

— Случались размолвки?
— Будучи его помощником, я должен был фиксировать продолжительность одного упражнения – шесть минут, как сейчас помню. У меня свой секундомер, у него свой. Я немного задумался, отвлёкся, секунд на 10 всего, но нагоняй всё равно получил: «Миша, посмотри на время!». Морозов часто повторял: «Мне не нужен тренер, который со всем соглашается. Должен быть диалог, а не «слушаю и повинусь». Убеди меня, что ты прав!». С ним сложно, практически невозможно было спорить, но мне приходилось это делать. До ругани доходило.

— Например?
— В Турции на сборах проводил разминку, а соперник задержался. Наши уже разогрелись, и тут 30 минут пауза. Наконец, вторая команда явилась. Морозов попросил ещё раз быстренько ребят втряхнуть. Я дал несколько интенсивных упражнений, как вдруг слышу: «Ты что … делаешь?!». Сразу упрёк проглотил, мы выиграли 4:0 или как-то так, но после матча говорю администратору: «Возьми мне билет, уезжаю». Морозов вызывал к себе – не пошёл.

— Что он?
— Сам пришёл! «Миша, извини, пожалуйста». Горяч был Андреич, но отходчив. Если бы я что-то сделал не так, и игроки еле ноги волочили – сам, первым попросил бы прощения. Но мы выиграли, крупно. В конце концов, дело даже не в этом. Ты главный, у тебя своё видение, но кричать на помощника при всей команде – неправильно. С тех пор ничего подобного Юрий Андреевич себе не позволял. А в жизни и вовсе добрейшей души человек был! Мы и с сыном его до сих пор дружим, и с Галиной Дмитриевной, супругой. Иногда заезжаю к ней в гости – посидим, пообщаемся. Интересная женщина. Тяжело ей без Юрия Андреевича.

***

«Слишком стар я для «Аякса»

— Как вас в Финляндию занесло?
— Союз развалился. «Зенит» ничего не предлагал. Сказали: «Ищи команду – мы за тебя ничего просить не будем». Какой-то эстонец из Таллинна предложил: могу вас устроить – меня, Долгополова и Кузнецова. Мы ухватились – и разъехались кто куда. Я приехал в «МюПа-47», неделю потренировался. Говорят: с удовольствием возьмём. Поехал в Питер оформлять разрешение, зашёл в клуб – и вдруг слышу: «А деньги?». Подождите, сами же сказали, что я вам не нужен, вы меня отпускаете – и теперь требуете денег? Я за свой счёт мотался в Финляндию, из своего кармана оплачивал билеты, проживание – и вдруг такой поворот. Хорошо, финны пошли навстречу: «Давайте встретимся, обсудим». В Выборге нашли компромисс: «МюПа» взяла на себя расходы на приезд «Зенита» и организацию выставочного матча в Финляндии и что-то ещё по бартеру в Петербург передала. В выигрыше остались все – у меня об этой команде сохранились самые добрые воспоминания.

— Какие?
— Поиграл с Яри Литманеном, Сами Хююпя. На первый год Кубок Финляндии взяли, на второй – серебро чемпионата. Хорошо помню, как Литманена продавали.

— Расскажите.
— К нам приехал «Аякс», с совсем ещё молоденьким ван дер Саром в воротах. Удачно сыграли – 0:0, кажется, я неплохо себя проявил. После игры подошёл тренер голландцев: «Хотели бы тебя пригласить».

— Отказали?!
— Отказал. «Знаете, — говорю, — я уже слишком стар для «Аякса». Так они Литманена взяли – сначала в аренду, а потом и выкупили.

— Кусали локти?
— Что вы! Мне в Финляндии очень понравилось. Во-первых, рядом с домом – всего 300 километров. На границе было немноголюдно – никто же не ездил. Прыгнул в машину – и через несколько часов в Питере. Жене, дочке там комфортно было. До сих пор с удовольствием езжу в Мюллюкоски.

— После союзного чемпионата финский не показался «дном»?
— А я бы не сказал, что его уровень был таким уж низким. Если в России тебя все знают, то там ты никто – нужно всё по-новой доказывать. Мне, считаю, это удалось – стал лучшим иностранцем, лучшим вратарём лиги. За границей, чтобы тебя реально зауважали, нужно быть наголову выше местных игроков – старые заслуги не работают.

***

«Дик «пересадил» команду на «Боинги»

— У Адвоката ведь тоже, как и у Морозова, за маской суровости скрывался сентиментальный человек?
— Дик первое время держал дистанцию – вплоть до того, что просил нас с Николаем Воробьёвым не ходить с командой на ужин. Недели две длилась эта неопределённость: то ли мы в коллективе, то ли нет. Наверное, присматривался. Зато потом отношения сложились замечательные. На первых же сборах Адвокат сказал: «У нас тут беговая работа. Вратари не нужны – забирай». Для меня работать в таком режиме было за счастье.

— Чем-то Дик удивлял?
— Солидностью – во всём. График тренировок был на месяц вперёд расписан. Как бы ни сыграли, выиграли ли, проиграли – ничего не менялось. Процесс шёл своим чередом. Адвокат многое привнёс в становление клуба. Однажды летели куда-то на старой «тушке»: трясло, болтало. После этого Дик «пересадил» команду на «Боинги». Понятно, что это совсем другие деньги, но ему шли навстречу, приводя клуб к лучшим стандартам качества. Адвокат же, по сути, ввёл в «Зените» дресс-код, как в топ-командах мира: если тренировка, то все в одинаковой форме, если выезд – цивильные костюмы. Лично вникал в вопросы питания, изменил рацион – словом, сломал массу стереотипов и облегчил работу последователям. Им многие вопросы уже не нужно было поднимать – процесс был налажен.

— Самое яркое воспоминание из евросезона-2007/2008?
— Речь Адвоката перед финалом. Краткая, но эмоциональная. «Вы знаете, какое население России? 150 миллионов. И сколько сейчас болеет за вас? Вся страна. Просто выйдите и сыграйте хорошо». И от этих слов, вроде бы незатейливых, мурашки побежали по коже…

— Из пяти золотых медалей чемпионата страны самая дорогая – первая?
— Все дорогие! Понимаешь, что жизнь прожил не зря, а всё равно хочется выигрывать, ещё и ещё.