Илья Абаев: Попасть в сборную России - это здоровые амбиции

• Эта статья в архиве

<div class="ImageContent"></div>.

В эксклюзивном интервью «Нашему «Локо» вратарь «Локомотива» Илья Абаев рассказал о детстве в школе «Чертаново», причинах развала «Торпедо», финансовых сложностях «Волги» и изменениях в собственном имидже.



Отец, асфальтовое поле, пионерский галстук



– Илья, есть ли шанс у человека, родившегося в абсолютно спортивной семье, остаться вне спорта?

– Думаю, что нет. У меня мама баскетболистка, папа вратарь, дядя нападающий. В детстве водили на футбол, баскетбол, плавание: все попробовал и остался там, где больше понравилось. Никто не настаивал на футболе, даже наоборот: хотели, чтобы я занимался баскетболом. Так что, можно сказать, это было мое осознанное решение.



– Успел ли застать родителей в игре?

– Нет, конечно, все уже закончили давно к моменту моего рождения. Но папа тренировал, а мама всегда играла за ветеранов, ездила по разным турнирам.



– Ты начал играть в «Чертаново», где работал отец. Виктор Борисович тренировал твой год?

– Нет, он работал с другим возрастом, а к тому моменту, как я пришел в спорткласс, уже оставил тренерскую работу и занимал административную должность, был замдиректора спортшколы. То есть напрямую он меня в группе не тренировал, но теоретические занятия были регулярными. Дома обсуждали все игры, на которые папа ходил, тренировки, какие-то упражнения мне подсказывал. Но в целом весь процесс оставался за главным тренером команды.



– Конец 1980-х, начало 1990-х: развал страны оказывал влияние на спортивную инфраструктуру детских школ?

– Конечно! Я сейчас смотрю, в каких условиях мальчишки в том же «Локомотиве» занимаются: это небо и земля. У нас был манеж с резиновым покрытием. И то это считалось очень хорошо, ни в каких других школах такого и близко не было, я уж не говорю про регионы. В мороз можно было в этом манеже бегать, хотя он сравнительно небольшой: не полное поле, метров 80, наверное. С матчами было еще сложнее. Когда были маленькие, играли в «Лужниках». Но потом эти несколько полей закатали под асфальтовую стоянку для автобусов, которые приезжали торговать на огромном рынке у стадиона. В Чертанове же домашние игры принимали просто на «резинке».



– Гимнасты, прыгуны с трамплина и синхронистки рассказывают, что из знаменитой олимпийской базы «Круглое» в 1990-е устроили казино и бордель. Было в футболе что-то похожее с участием «новых русских»?

– Здесь Бог миловал. В спортивной и общеобразовательной школах все было спокойно. Скорее проблемы лежали в области мелочей: например, не было формы, все бегали в своем. Несколько раз родители собирались, закупали игровые майки, но о каком-то тренировочном спортивном костюме даже и речи не было. Хорошие бутсы были за счастье, если вдруг перепадали.



– Помнишь свои первые перчатки?

– Да, их отец принес. Знакомые занимались экипировкой и по дружбе нашли мне пару. Радости было очень много.



– Успел ли ты зацепить советские детские организации?

– Я был октябренком, но в пионеры в мое время принимали в последний раз, и это уже было не обязательно, а по желанию. И я вместо торжественной церемонии уехал. Помню, как сказал: «Извините, мне некогда, я поехал на тренировку». На следующий день увидел, что ребята в галстуках ходят, но на меня это особого впечатления не произвело.



– Правда ли, что в детских школах того времени не было тренера вратарей?

– Да его не было даже в дубле «Торпедо»! Только в основной команде. Слава Богу, всю технику мне показал отец. Он не проводил специальных вратарских тренировок в группе, но с детства меня понемногу учил. Иногда, очень редко, бывало, что в школах проводили занятия для вратарей. Раз в пару недель собирали всех голкиперов разных возрастов, и один тренер проводил тренировку.



– А как проходили занятия? Вы разминались в общей группе, а потом всю тренировку были предоставлены сами себе?

– Ну да, по факту было так. Ставили в «рамку» на двусторонках, и каждый играл, кто во что горазд. Или отправляли двух человек на ворота с формулировкой: «Ну сходите, побейте друг другу по углам».



– При таких стартовых условиях откуда в России такая сильная вратарская школа и отличные голкиперы уровня Премьер-лиги?

– Молодому поколению вроде Лобанцева и Митрюшкина уже проще, их с малых лет обучают. А раньше было так: кто «выплыл» – тот и играет. Кому-то повезло, как мне: был рядом человек, который мог показать. Все случайно: если тренер в спортшколе – бывший вратарь, он уделял этому больше внимания, мог работать отдельно с тобой.







Завод, десятый класс, меценаты



– Доводилось ли тебе когда-нибудь бывать на заводе «ЗИЛ»?

– Понимаю, к чему ты клонишь. Нет, на заводе не был. Я попал в «Торпедо», когда команда уже переехала в «Лужники».



– Тогда расскажи, как проходила притирка к «автозаводцам». Тяжелым ли получился 10 класс? Насколько знаю, в тот год на повестке дня стояла школа, КФК «Чертаново», «молодежка» «Торпедо»…

– …И институт еще. Мы два года по два раза в неделю ходили на подготовительные курсы, и нас сразу зачислили на второй курс. Выпускные экзамены в школе стали одновременно вступительными в институт. Эти два года – 10 и 11 класс – были просто бешеные. Без единого выходного, график нереальный. В понедельник в институт, потом четыре дня в школе вместе с тренировками. Суббота – институт, воскресенье – игра за школу. Вместе с этим по возможности после учебы ездил на тренировку с дублем «Торпедо». В первый год я не был заявлен, мог только тренироваться. Вот и мотался туда, потом гнал в институт играть за КФК… Все в кучу, и куда успевал попасть, то и цеплял. В приоритете, конечно, были игры за КФК и свой возраст в школе, ну, и тренировки с дублем. А в остальном где получалось – там и тренировался.



– И ни разу за эти два года не мелькнуло мысли вроде «я устал, я хочу каникулы, все брошу»?

– Нет, конечно! Мне настолько все нравилось, так втянулся, что другие варианты даже не рассматривал.



– Поговорим про больную тему: развал «Торпедо». В чем ты видишь главную причину «падения» черно-белых?

– Все банально: закончилось финансирование. «Торпедо» – один из первых клубов, который проложил эту дорожку для «Сатурна», «Алании» и всех остальных развалившихся команд.



– То есть история с меценатством в российском футболе не работает?

– Понятно, что она работает до поры до времени. Когда «дяде» надоест давать деньги, клуб сразу попадает под угрозу развала.



– Сейчас следишь за «Торпедо», которое борется за лидерство в ФНЛ?

– Знаю, что они могут попасть в стыки, желаю им только успеха. Да, это то самое историческое «Торпедо», потому что все регалии и люди, кто раньше работал, перешли туда. Сейчас, конечно, все сильно меняется, но я считаю именно этот клуб правопреемником развалившейся «ЗИЛовской» команды.



– Если в следующем году случится противостояние «Торпедо» и «Локомотива», для тебя в этом матче будет дополнительная мотивация?

– Я, честно говоря, о принципиальности противостояния «Локо» и «Торпедо» узнал уже здесь, в «Локомотиве». Будучи футболистом не особенно вдавался в эту тему. Это дела фанатов, болельщиков, а мы выходим и играем. Но было бы интересно принять участие в таком матче.



– Пару недель назад Юрий Лодыгин взял два пенальти в одном матче. Знаю, что у тебя в бытность игроком «Торпедо» был такой же эпизод в игре с «Витязем». Вратари вообще ведут статистику «сухих» матчей, отбитых пенальти, или все цифры – удел нападающих с их голами и передачами?

– Специально ничего не веду. В Премьер-лиге вообще заморачиваться не надо: есть журналисты, и хочешь – не хочешь, ты об этом узнаешь. А в первой лиге никогда особо не считал, сколько я «на ноль» отстоял, сколько пропустил. Надо над ошибками работать, а не вести подсчет.



Долги в конце года, банкеты, Тетрадзе



– Середина 2000-х – не самое спокойное время для Кавказа. Как можно было найти в себе смелость поехать в аренду в Махачкалу?

– Очень хотелось играть. Возраст уже был серьезный, появлялись разные варианты, но то они срывались, то меня не отпускали из команды. В итоге играть не получалось, а желание накопилось просто сумасшедшее. И здесь появился «Анжи». Изначально договаривались на три месяца, только на первый круг, и я вообще без раздумий согласился. Поехал, отыграл, вернулся в Москву, но тут же понял, что в команде ничего не изменилось: в «Торпедо» играть мне не светит. А из «Анжи» звали опять. Ну, поехал еще раз. По той же самой причине: сидеть в запасе не хотелось совсем.



– Чувствовалось ли в городе напряжение, связанное с недавней Чеченской войной по соседству и в целом неблагоприятной ситуацией в республике?

– Что-то, может, и было, особенно когда первый раз приехал. Но мы жили на базе, а там спокойно. Она находилась за городом, довольно далеко от центра. Когда выезжали в Махачкалу, некоторый дискомфорт присутствовал поначалу. А потом, к четвертому году пребывания, уже и машину перегонял из Москвы в Дагестан, и в целом ко всему привык.



– Собирал ли тогда «Анжи» аншлаги на домашних матчах?

– Нет. Популярной команда не была, и все очень сильно зависело от результата. Когда мы боролись за выживание в первой лиге, народу не было. Как только результаты улучшались, люди приходили. Перед выходом в Премьер-лигу стадион был полон, на первых матчах в РФПЛ тоже был аншлаг, а когда поняли, что будем опять внизу, людей стало во много раз меньше.



– Через год в клуб пришли большие деньги. В чем главное отличие «докеримовского» «Анжи» от созданного зимой 2011-го?

– Это две абсолютно разные команды. От старого клуба остались только название и несколько человек, которые продолжали работать. Сравнивать два «Анжи» просто неуместно.



– Вернемся в 2009 год. Как вы праздновали выход в Премьер-лигу?

– О, это было очень весело! Нам сказали, чтобы после последнего тура никто не разъезжался. Вообще сразу в конце сезона никто никогда не уезжал: ждали, пока отдадут деньги. Это была своеобразная традиция: все долги раздавали в последний месяц года. И после победы нас начали возить то на прием к президенту республики, то на свадьбы. Как зверей в клетке показывали всем подряд. И везде закатывали вечеринки. Я день на третий уже подошел к тренеру: «Омари Михайлович, больше не могу эти банкеты видеть! Я домой хочу, можно поеду?» И улетел, не дождавшись денег. А кто-то остался ждать.



– Следующий сезон, март, первый тур в РФПЛ – и сразу после него появляется информация о том, что Омари Тетрадзе подает в отставку с формулировкой «я очень устал, почти не вижу жену и дочку, и меня эта ситуация не устраивает». В команде предполагали, что такое может случиться?

– Да никто не думал, что он может уйти! Для меня это была шоковая ситуация, ведь я и поехал в Махачкалу, потому что меня Омари Михайлович туда звал. Мы связь поддерживаем до сих пор: например, в «Волгу» я перешел именно по приглашению Тетрадзе, когда он был там главным тренером.



– Как команда приняла нового тренера Гаджи Гаджиева?

– Мы его увидели перед игрой в автобусе. Приняли – никак. С ним никто тогда не разговаривал. Он посидел в автобусе, что-то говорил в раздевалке. Местные ребята его все знали. Да и остальные нормально реагировали в итоге. Все же футболисты, и для нас смена тренера – не такое уж редкое событие.







Гаджиев, фитнес-клуб, 3 часа в пробке



– Гаджиев в «Анжи» и Гаджиев в «Волге» – два разных человека?

– Так получилось, что я ушел от него из «Анжи», а он меня потом настиг в «Волге». И он себя проявлял по-разному, и ситуация была другая. В Махачкале он был дома, дела были в порядке, финансирование шло хорошо. А в «Волгу» Гаджиев попал в тот момент, когда нам по шесть месяцев не платили зарплату. И тяжело, наверное, с нами было справиться. Он был намного жестче в Махачкале, а в «Волге» просто не мог требовать. Как ты будешь требовать чего-то от человека, которому шесть месяцев не платят? Ты даже ругаться на него не можешь. Потому что в любой момент игрок тебе скажет: «Извините, я ухожу».



– Какую мотивацию можно в себе найти, когда ты полгода играешь буквально за «спасибо»?

– Мне было чуть проще, я немножко привык к ситуации в Махачкале, был наученный опытом. Там задержки на 3 месяца считались нормальными в «докеримовское» время. Да, было неприятно, но для меня это не главное. Я понимал, что до зарплаты-то я в любом случае доживу, и цели ставил перед собой другие: не получить эти деньги, а оказаться в другой команде, уровнем выше, где не будет таких проблем. И если бы я обижался, не делал свою работу просто потому, что мне деньги на карточку не приходят, то ничего этого не было и мы с тобой здесь сейчас не разговаривали.



– Сейчас «Волга» снова рискует вылететь из Премьер-лиги, хотя в прошлом году стыковых матчей удалось избежать. Тебя это удивляет, или все к тому, в общем-то, и шло?

– Не может быть в команде все в порядке, если в клубе такие огромные долги перед игроками и нет хороших условий для тренировок. Надо плясать от печки, а там и печки-то нет. У «Волги» есть стадион «Полет», построенный еще в глубокое советское время – он и считался нашей базой. То есть раздевалка, поле – и все. Тренажерного зала не было, но эта проблема решалась просто: купил абонемент в «World Class» и ходил туда все два года.



– То есть вся команда ходила в обычный фитнес-клуб?

– У кого было желание – да. Мы с ребятами собрались, несколько человек, нашли этот зал в центре города, и после тренировок туда ездили. Подружились с посетителями, инструкторами. Придем: и сразу кто на стрейчинг, кто в зал, кто побегать, кто поплавать, кто в сауну. Все уже друг друга знали, и какого-то ажиотажа вокруг не было.



– На «Волгу» ходило много народу?

– Аншлагов не собирали. Нижний Новгород – больше хоккейный город. На «Торпедо» ходят, а на «Волгу» – нет. Опять же, когда хорошая погода, игра с лидером и еще команда неплохо идет – тогда может собраться стадион. Но матчи со «Спартаком» или «Зенитом» проводишь, как на выезде: так много приезжает иногородних болельщиков гостей.



– В «Волге» ты постоянно конкурировал с Михаилом Кержаковым. Такое соперничество держит в тонусе?

– Конечно, приятнее, когда ты все время играешь. Но это надо заслужить, а без конкуренции такое невозможно.



– Как вратарю в команде из нижней части таблицы относиться к ситуации, при которой ты вроде и «тащишь» по 20 ударов за матч, а в итоге все равно пропускаешь по два-три гола?

– Я не сторонник винить защитников. Это просто ситуация, в которой я оказался. Сам делал на поле все, что мог. Ругаться на партнеров не надо: все старались, все хотели играть. Не было же людей, которые бы специально ошибались.



– Сильный контраст был после прихода в «Локомотив»?

– Да, игра в «Локо» отличается от «Волги», здесь меньше моментов, но для вратаря, может, это и сложнее. Надо держать концентрацию все 90 минут.



– Переход в «Локомотив» был неожиданным?

– Абсолютно. Сезон только начался, я сыграл три матча. Были планы нормально выступать за «Волгу». Во всяком случае я не думал, что до следующего трансферного окна куда-то попаду, и думать забыл, что это окно еще открыто. Но вообще все произошло быстро. Я забрал документы в офисе «Волги», попрощался, сел в машину – и поехал. Попал в жуткую пробку, кстати, на подъезде к Москве. Никогда такого не видел, часа три на одном месте простоял.



– Добавило позитива то, что ты возвращался в родной город?

– Естественно! Я великолепно себя ощущаю в Москве. Семья здесь, не надо никуда переезжать, мотаться между двумя городами, что я делал на протяжении многих лет.







Vogue, борода, Бразилия



– Говоря о семье: как там твой сынишка?

– Сыну 9 месяцев, уже начал вставать, ползает. Сейчас за ним только глаз да глаз!



– Семья на стадионе тебя поддерживает?

– Сын еще не был, да и жена выбралась на «Локомотив» впервые только на матче с «Уралом».



– Правда, что жена раньше работала в Vogue?

– Да, так и было. Сейчас она в декретном отпуске, но думает о том, чтобы через некоторое время вернуться к работе. Конечно, следит за модой, но не сильно – просто как многие женщины. Но я очень рад, что она не «повернута» на модных брендах, а, наоборот, отдает себе отчет в том, что это бизнес и многие вещи не стоят своих денег.



– Сменой твоего имиджа занималась супруга?

– Ты хвостик имеешь в виду? С женой это связано только тем, что она меня отвела в салон, где мне эту прическу сделали. У меня всегда были длинные волосы, и это уже поднадоело. Говорят: «У тебя все в косичку не собирается, давай мы немного уберем с висков». Ну, говорю, давайте попробуем. И вот так прижилось.



– Сейчас ты продолжаешь экспериментировать над внешностью и отращиваешь бороду. На фарт, как хоккеисты перед решающими матчами плей-офф?

– Нет, все гораздо прозаичнее. Сначала было просто лень бриться, теперь она отросла большая и солидная – и ее так жалко терять (смеется)! Реально обидно будет все начинать сначала, если сейчас сбривать! Посмотрим, на сколько меня хватит.



– В Нижнем Новгороде и в Майами ты ходил на баскетбол. Любовь к этому виду спорта досталась в наследство от мамы?

– Иногда я могу даже вместо каких-то футбольных матчей с большим удовольствием посмотреть баскетбол. К сожалению, сейчас не очень получается выбираться, как в Москву переехал – еще ни разу не был. Раньше ходил на Евролигу на ЦСКА, все хочу повторить.



– Тебя нет в популярных среди игроков социальных сетях вроде Twitter и Instagram, зато есть страничка в Facebook. Это правда твой аккаунт или фейк?

– Аккаунт мой. А Instagram… Не очень люблю фотографироваться – и фотографировать тарелки с едой. Скептически к этому отношусь.



– Судя по Facebook, тебе прислали такую же смску про чемпионат мира, как и Роме Шишкину. Скольким вообще футболистам «Локомотива» Сбербанк предлагает поехать в Бразилию?

– (Смеется). Я не знаю, по-моему, только нам.



– Вообще планы попасть в сборную у тебя есть?

– Это не план, а здоровые амбиции, которые должны быть у любого футболиста. Но пока все мысли только о «Локомотиве» и оставшихся матчах чемпионата.