Андрей Аршавин: «Мой жест? Когда я забивал, моим критикам приходилось молчать»

• Эта статья в архиве

Возможно, именно он лучший футболист в новой истории России. В интервью видеоблогу «Foot’больные люди» Аршавин еще раз объяснил свое решение.

— Как ты принял решение об окончании карьеры? Когда ты понял, что все, наигрался?

— Это было давно. Уже после того как приехал из Англии, приходили определенные мысли. Когда истек контракт с «Зенитом», может быть, уже стоило закончить

— И как оно было принято?

— Обычно. Просто не продлил контракт с «Кайратом».

— Как проходило прощание?

— Я устроил вечеринку для всей команды. Все пели песню «Привет, Андрей!» на сцене. Но и грустно было – все-таки в «Кайрате» я провел три хороших года, мне там все нравилось: и жить, и играть.


— Твой лучший гол и лучший матч?

— Я помню свой первый гол. Помню, как перекидывал через вратаря с «Ростовом», «Шинником» и это чуть ли не подряд было. Помню, как обыграл троих с «Амкаром»… Лучшая игра? Может, она не лучшая, но просто это финал Кубка УЕФА. А еще матч с Голландией и матч с Англией – вот эти три игры назову. Та атмосфера, которая царила на поле в этот момент, – футбол, зрители, счет… Вот что делает те матчи особенными для меня. Когда гимн пели перед Англией, а «Лужники» флаг развернули – это были вообще, наверное, самые непередаваемые ощущения.

— Я видел своими глазами дважды, как Питер замирал, останавливалось движение и люди мгновенно собирались в толпу. Первый — когда по улице шел Михаил Боярский, второй — когда по улице шел Андрей Аршавин.

— Сейчас вокруг меня ажиотажа нет. Честно, за последнее время я мало бывал на улице. В основном дома или сразу в каких-то местах. Люди узнают, подходят, но спокойней относятся, нежели когда я играл.


— Каким вещам тебя научила Англия?

— Более простому отношению к вещам, дисциплине, уважению к людям. Кстати, научила и гордости за свою страну, уважению к ней. Почему-то мы хотим больше гнобить себя, чем говорить о себе что-то хорошее или гордиться собой.


— Венгер любил тебя как игрока?

— Ну как любил… Уважал – точно. Ни у одного тренера я не был любимчиком. Мне даже проще быть в оппозиции к тренеру. Но то, что Венгер меня уважал, — это бесспорно.

— Почему, когда тебя спрашивают о будущем, ты так решительно отметаешь для себя профессию тренера?

— Трудно донести то, что, мне кажется, должно получаться само собой. А этому нужно, оказывается, человека учить, в него вкладывать. И вообще я несдержанный.


— Твой знаменитый жест отмечания голов – палец к губам – как он родился?

— Легко. Просто если посмотреть на начало моей карьеры, то легко заметить, как много было негативного. Никто не мог определить, хороший я игрок или нет. Сейчас меня представляют как умного футболиста, который видит и читает игру, может организовать атаку. А тогда можно было найти много негативных отзывов. Причем их оставляли люди, которые даже работали в «Зените» и писали это в газету «Наш «Зенит». А когда я забивал, им приходилось молчать.

— Ты попадал в разные истории. Это было свойство характера или свойство возраста?

— Я думаю, все это — молодость. С кем-то из ребят мы беседовали недавно, что хоть наше поколение и считалось таким буйным, все равно мы оставались профессионалами. Анюков играет, я доиграл до 37 лет, Денисов играет, Быстров закончил в 34. Власов и Астафьев до сих пор играют, пусть и не на самом высоком уровне. Те же братья Березуцкие, Серега Игнашевич… Мы на самом деле профессионалы, этому научила нас жизнь. Когда мы начинали в «Зените», тренеры не следили за нами. У них был спрос только за то, что на футбольном поле происходит. Поэтому нам пришлось еще в «Зените» до Петржелы, в юном возрасте, самим стать профессионалами, самим за собой следить и самим себя готовить к играм. Мы выучились, что нам и помогло доиграть до взрослого возраста.

— Вы общаетесь сейчас с теми, с кем играли?

— Мы с Быстровым много общаемся, с Гариком тоже переписываемся. С Анюковым, честно, давно не общался, хотя виделись недавно и на поле играли вместе. Все бывает в зависимости от ситуации в жизни. Два-три года назад Игорь (Денисов) нас всех пригласил на яхту, мы все там были.


— У Семака точно не возникло антагонизма. Сейчас разные мнения относительно работы Сергея Богдановича в Санкт-Петербурге…

— Мне кажется, назначить его главным тренером было правильным решением. Я бы его поставил еще раньше, года два назад, когда Луческу пришел. У Семака есть все данные для тренера: знания футбольные, умение микроклимат создать. Ему нужен только ресурс. Если руководство сделает для него эту опцию, то он сможет довести «Зенит» до чемпионства. Но Семаку трудно, потому что за «Зенитом» следят. Каждый его шаг, каждое решение находятся под лупой. А тем более он — первый русский во главе команды за последние лет двадцать.

— Тебе после стольких лет игры и жизни в Лондоне было удивительно смотреть, как в России и в Питере говорят о футболе? У тебя было ощущение, что Россия нефутбольная страна?

— Я не хочу мерить такими категориями, но в Англии есть культура боления. Там есть культура передачи своей любви к клубу детям. У меня есть друг, его команда играет в четвертом дивизионе. Ему 65 лет, но болеет он только за свою команду. Понятно, следит за Премьер-лигой, но реально болеет только за свою команду, и если она играет в этот день и в это время у него в городе, он пойдет смотреть. У нас такого нет. Или произошел перелом, когда Советский Союз развалился. Армия болельщиков осталась у «Спартака», а у «Динамо» она пропала, у ЦСКА только формируется.

— Плакал ли ты когда-нибудь на футбольном поле в последние годы?

— Может быть, слезы были в «Кайрате». Когда кубок выиграли в прошлом году.

— Потому что это первый кубок в карьере?

— Да, я еще дочке обещал, что привезу медаль, и это случилось.