Александр Кержаков: «У меня висел плакат Аленичева с надписью «Чао, Алень». А тут мы с ним вместе играем - невероятно»

• Эта статья в архиве

Русский бомбардир вспоминает ЧМ-2002 в Японии и Корее.

До 2002 года я не мог представить, что сыграю за сборную. Казалось, это что-то нереальное... Мы вылетали с «Зенитом» на сборы в Киев. На паспортном контроле в питерском аэропорту администратор команды попросил сдать ему заграничный паспорт для того, чтобы он переслал данные в РФС. Потому что на меня пришел вызов в сборную. Я воспринял это как шутку, ничего более. Поверил только после того, как он в третий или четвертый раз сказал.

Я знал Диму Сычева, с которым мы жили вместе в питерском интернате. Марата Измайлова я знал еще по юношеской сборной. Руслана Пименова - по молодежной. Знал Диму Сенникова. Вообще футболистов «Локомотива» я знал очень хорошо, потому что общался с Пименовым, и мы часто встречались в Москве. Остальные были для меня людьми с плакатов. Поэтому было волнительно. Но ребята хорошие, шли навстречу. Не было пропасти между мной и, допустим, Карпиным или Мостовым.

Например, у меня на стене висел плакат Аленичева, посвященный его отъезду из «Спартака» в Италию. Там было много его фотографий и надпись: «Чао, Алень!» А тут я с ним тренируюсь, отдыхаю, играю, вместе обедаем, переезжаем. Для меня это было что-то невероятное. Я вообще рассматривал поездку на ЧМ и сам ЧМ, как какой-то счастливый билет, который мне выпал на тот момент. Не верил до конца в происходящее. Полтора года назад играл на КФК, а тут...

Когда мы приземлились в Японии и выходили из самолета, подбежало большое количество людей. Они выстроились в две шеренги и вручную стали доставать наш багаж, передавая его по цепочке. Смотрелось красиво. Потом мы по живому коридору из болельщиков, охранников выходили из аэропорта и садились в автобус.

В Японии я впервые столкнулся с быстрым интернетом. Он был сумасшедше быстрый, все страницы открывались моментально. У кого-то был компьютер, собиралось помногу человек в номере и все смотрели что-то.

В первой игре - с Тунисом - мы владели преимуществом. Забили два гола после выхода Димы Сычева. По итогам матча он стал лучшим игроком. Помню, мы даже с ним это наблюдали в комнате в интернете. Выиграли спокойно, было хорошее настроение. Возвращались домой на поезде. Все были воодушевлены. Нас встречали на вокзале, встречали возле базы нашей тренировочной. Был народ. Народ приходил после каждого матча. Встречали с плакатами, с флагами.

Накануне игры с Японией мы приехали на тренировку, и помню, что очень много работников стадиона ползали на четвереньках, опускали головы, смотрели, насколько подстрижен газон и подстригали его ножницами. Подправляли что-то. Это меня поразило. Потом очень слаженно болело девяносто тысяч человек. Мы пропустили, Володе Бесчастных не удалось забить ответный мяч. 0:1.

Беспорядки в Москве вряд ли случились только из-за нашего поражения. Думаю, провокационные действия какой-то группы хулиганов вызвали этот эффект толпы. Люди пошли бушевать, просто надо было выплеснуть эмоции.

Мы проигрывали бельгийцам 1:2, и меня подозвали к Романцеву, чтобы я выходил. Когда тренер давал мне какую-то тактическую установку, мы пропустили третий. Романцев сказал, что я меняю Карпина и выхожу вперед. Оставалось минут шесть до конца матча. Практически сразу мне удалось сделать голевую передачу на Сычева. Счет стал 3:2. Оставалось совсем мало времени. У меня был момент, когда я пробил выше ворот. И все, конец.

Ощущения? Опустошение, раздражение, досада. Не смогли. Скоро домой. Подвели большую часть российских болельщиков.