«Высоцкий дал установку: «Макаронщиков надо обыграть». Вспоминаем истории легендарного Савелия Мышалова

• Эта статья в архиве

После продолжительной болезни ушел из жизни легендарный спортивный врач Савелий Мышалов, ему был 91 год.

В 2017-м он дал большое интервью – Савелий Евсеевич рассказал Денису Романцову о знакомстве с Львом Яшиным, Бескове, Лобановском, «письме 14» и многом другом. Сегодня очень грустный повод вспомнить тот разговор.

– Как вы пришли в футбол?

– В 1964 году у олимпийской сборной по футболу не оказалось врача. Позвали меня. После двух ничьих с ГДР переигровка проходила в Варшаве. Перед выездом на стадион наш переводчик попросил взять в командный автобус свою невесту. Тренер Вячеслав Соловьев наотрез отказался: «Женщина в автобусе – плохая примета». Переводчик взмолился: «Она же потеряется. Я ее потом не найду». В итоге мы с треском проиграли 1:4.

– Когда вы познакомились со Львом Яшиным?

– В турне по Южной Америке 1965 года, куда меня вызвали с конькобежного сбора в Иркутске. После игры с Бразилией получилось забавно – игроки только из душа вышли, а в нашу раздевалку зашел Роберт Кеннеди: «Ребята, меня восхитила ваша игра!»

Яшин мучился с язвой желудка и просил меня держать наготове соду. Однажды он потребовал ее прямо во время игры с Грецией. Закинул в рот, запил водичкой и вернулся в ворота. Лев был уникально популярен. Завершив карьеру, он работал начальником сборной. Во время сбора в Коверчано мы с ним отлучились на матч «Фиорентина» – «Рома». Наши соседи по трибуне сразу узнали Льва и больше смотрели на него, чем на поле.

– В 1984-м вы встречали Яшина из Будапешта.

– Меня предупредили: у Льва воспаление сосудов. Я помчался в аэропорт и увидел – ботинок на его ногу уже не налезал. Повезли его в институт Вишневского. После осмотра хирург сразу сказал: «Гангрена распространяется. Нужна ампутация». Первым телеграмму сочувствия прислал итальянский вратарь Дино Дзофф, который помог изготовить Льву протез. Позднее у Яшина обнаружили рак легких, из-за которого он и погиб.

***

– Как в 1975 году на базе сборной появился Владимир Высоцкий?

– Полузащитник Анатолий Коньков знал его песни наизусть и спросил меня: «Как бы нам заполучить Высоцкого?» Я обратился к Борису Федосову, заместителю главного редактора «Известий», а заодно – председателю Федерации футбола, и тот устроил нам встречу с Владимиром Семеновичем, который приехал с другим таганским актером Вениамином Смеховым. Некоторые песни Высоцкий исполнял впервые, поэтому попросил отключить магнитофоны: хотел сначала опробовать песни на публике, а потом уж записывать.

На следующий день он зашел к нам в раздевалку перед игрой с Италией. Мы подарили ему мяч с автографами, а он дал установку: «Ребята, макаронщиков надо обыграть». Мы победили 1:0, а победный гол забил Толя Коньков, вдохновленный знакомством с кумиром.

Еще Высоцкого обожал Лобановский. Особенно ему нравились «Кони привередливые», переслушивал по несколько раз в день.

– С чего началось ваше сотрудничество с Лобановским?

– Сначала забавное. В конце 1975-го в Измире мы проиграли Турции последний матч отборочного турнира. Сразу после игры должны были лететь в Румынию, но в аэропорту узнали: самолет застрял в Бургасе, улететь не получится. «Ну, вы хоть что-нибудь предприняли?» – выясняли по телефону у помощника Лобановского Олега Базилевича. – «Предприняли. Отправили начальника команды Петрашевского за бутылкой»

Турецкая федерация нам предложила: раз все равно остаетесь, предлагаем товарищеский матч с «Фенербахче». С нас – размещение в отеле и дубленки в подарок. С вас – ничья. Как же извелся Лобановский во время игры, когда турки не могли сравнять и наши дубленки оказались под угрозой!

А перед последним матчем отбора-84 с Португалией – в двенадцать ночи – в наш отель пришел словацкий тренер Йозеф Венглош. Он поднял воротник плаща, чтоб его никто не узнал, и сказал Лобановскому: «Валера, у вас нет шансов. У французского судьи Конрата завтра последняя игра в карьере. Ему отвалили столько денег, что ему хватит до смерти». Назавтра мы проиграли из-за гола Жордао с пенальти.

– В 1/8 финала ЧМ-86 Лобановскому стало плохо с сердцем. Какие еще на том турнире были стрессовые эпизоды?

– Относительная влажность воздуха в Мексике была очень низкая, и мы заставляли игроков много пить. У нас были заготовлены пакеты с водой, которые мы бросали ребятам во время игр. Один из них кинули полузащитнику Ивану Яремчуку. Но игра возобновилась, он не успел открыть пакет и бегал по полю, держа его в руке. А потом у наших ворот назначили угловой, к Яремчуку подбежал Ален Жиресс, отобрал воду и выпил.

Жили мы в Ирапуато, который называют клубничным городом. Ребята обжирались клубникой, я был не против – все-таки витамины, но Дасаев не знал меры, и пришел ко мне весь в сыпи. Я сделал ему укол в задницу. Не помогло. «Лежи в номере» – «Нет, пойду на тренировку». Потренировался обсыпанный, принял душ, расчесался и стал весь красный. Я повез его в госпиталь, положил под капельницу, и прямо на глазах его кожа приобрела естественный вид. Встретив нас в отеле, Лобановский спросил Рината: «Ну, что, может, клубнички со сметаной?»

***

– Когда Бескова убирали из «Спартака», вы были рядом с ним?

– Да, мы отдыхали в Кисловодске. Бескову позвонил помощник: «В команде переворот. На ваше место ставят Романцева». Константин Иванович очень переживал, что Николай Петрович Старостин сплавил его во время отпуска: «Подождали бы хоть, когда я вернусь. Так нет же, провернули все за моей спиной». (Забавно, что даже бесковский попугай скандировал: «Спартак» – чемпион!») Но Старостин настолько не любил Бескова, что даже во время президентских выборов 1996 года ответил при мне Симоняну, за кого планирует голосовать: «За Зюганова». – «Да как же это?» – «А Ельцин на Бескова похож».

– В начале девяностых вы работали с молодежкой. Почему лидер команды Виктор Онопко не полетел на главный матч олимпийского отбора в Италию?

– В Шереметьево обнаружилось, что у Виктора паспорт его младшего брата Сергея. Как же тренер Игнатьев поносил нашего администратора! Тот оправдывался: «А я что? Вижу: фамилия Онопко. Лицо похожее». Как ни упрашивали, Онопко так и не выпустили из Москвы, мы проиграли 0:1 и потом не поехали на Олимпиаду.

– Почему четырнадцать игроков в 1993 году отказались выступать за сборную, пока ее тренирует Садырин?

– После поражения от Греции Колосков зашел в раздевалку: «У нас контракт с «Адидасом». Это последний раз, когда вы играете, в чем хотите». – «А у нас личные контракты». Заодно игроки начали жаловаться на условия: так совпало, что перед той поездкой – а была поздняя осень – в Новогорске отключили горячую воду, было холодно, а еще Шалимова с Колыванова не встретили в аэропорту. Свалили все в кучу, проигнорировали командный ужин, подписали чистый лист бумаги, а текст «Письма четырнадцати» написал один из журналистов, работавших со сборной. Во главе банды стоял Игорь Шалимов.

В феврале отказники собрали пресс-конференцию на Зубовском бульваре, куда вписался даже Писарев, которого и в сборную-то не звали. Поддержал бунт и Шамиль Тарпищев, который хотел скинуть Садырина и поставить Романцева. Я звонил и Канчельскису в Англию, и Кирьякову в Германию: «Что ж вы творите? Вы же больше не сыграете на чемпионате мира». – «Нет. Пусть убирают Садырина». Они дали друг другу слово, что не будут играть у Садырина, но в итоге некоторые все-таки дали слабину. Например, Карпин примчался накануне вылета в Америку с травмой голеностопа. «Ну что, будем брать?» – спросил меня Садырин. – «Возьмем. Я его вылечу».

– Почему на чемпионате мира выпустили травмированного Галямина?

– У него был шейный радикулит. Я сделал ему блокаду, но он пропустил тренировки, и игру со Швецией начал в запасе. При счете 1:1 удалили Горулковича, и Садырин решил выпустить Галямина. У меня аж сердце екнуло. Шепнул Игнатьеву: «Он же не готов». В итоге из-под Галямина забили два мяча, и состав на последний матч – с Камеруном – определяли сами игроки: Садырину это предложил Виктор Онопко.

***


Согласовано с модератором.