Галицкий заговорил: о парках для людей, отказе от Мамаева и слезах из-за футбола

• Эта статья в архиве

Внутри: «Футбол – это эмоции без либретто» и «Лента новостей – не твоя жизнь».

Зачем такой красивый стадион и парк. Единственные слезы в жизни

– Футбол – это столкновение, единоборство двух людей. Это гладиаторы 21-го века. Знаете гладиаторов?

– К счастью, сейчас не нужно достойно умирать.

– Нет, как раз сейчас нужно достойно умирать. И они этого не делают. Когда футболисту 33 года, а он начинает истерить, что его тренер не любит, что его тренер не ставит... А он должен достойно умереть. Он гладиатор 21-го века. Он должен уйти в тот момент, когда должен уйти. Это и есть достойная смерть – понять, что твое время закончилось.

– Вы знаете, на меня произвело колоссальное впечатление увиденное сегодня. Как журналист и как человек я, конечно, отношусь, к скептикам. Весь парк и стадион — это довольно фундаментально….

– А почему должно быть по-другому?

– Потому что обычно по-другому.

– Неинтересно жить обычную жизнь.

– Что стало толчком для строительства стадиона, занятия академией?

– Я люблю футбол, а невозможно играть на асфальте, нужно играть на стадионе. Все большие стадионы вызывают впечатление, но когда ты приближаешься, у тебя не должна пропадать эмоция, вау-эффект. Ты должен иметь его таким же. Для этого мы рискнули, пошли на отделку дорогими материалами. Мы отнеслись к людям с уважением. Мы не ставили сетки как для ловли обезьян. Мне говорили, что я сумасшедший, что сейчас все это будет разорвано, выкинуто, что открытый экран разобьют. Что набегут вандалы, готы, гунны – я не знаю, кто там.

– И в целом так бывает.

– Не бывает так в целом. Если ты относишься к людям с уважением, то бóльшая часть людей готова отдать тебе это же. Поэтому мы пошли по этому пути.

Я удивлен, что все стадионы выполнены как функциональные, холодные, бетонные вещи. Потому что очень мало что может дать эмоции в 21-м веке. Футбол – это эмоции без либретто. Поэтому они гладиаторы 21-го века: они дают эмоцию, человек не знает, чем все закончится. Ты эти 90 минут больше ни о чем не думаешь в жизни. Современный мир очень тяжелый с эмоциональной стороны – да, мы за пищу уже прекратили бороться, и питание, наверное, у всех уже есть, но такая эмоционально нагруженная жизнь сейчас стала. Раньше 90% людей работали в тяжелых физических условиях, им было не до эмоциональных переживаний.

– Когда человек испытывает эмоции, почему ему важно, как сделан стадион?

– Нет, это ни при чем здесь. Когда человек приходит, он должен понять, куда пришел. И эмоция, что он пришел на важное действо, подкрепляется всем. Это странно, что театры делают качественными, а стадионы – некачественными. Потому что там и там продажа эмоции. «Продажа» здесь нехорошее слово, наверное. Там и там отдача эмоций.

Я в детстве играл в футбол. Для нас футбол был частью жизни. Я плакал один раз в жизни – когда Франция проиграла ФРГ по пенальти в 1982 году – в основное время счет был 3:3. Даже не знаю, что со мной случилось. Болеешь всегда все равно только за свою сборную, но когда она дальше не проходит, все равно есть команды, которые нравятся. Там было великое созвездие: Рошто, Сикс, Лякомб, Жанвьон, Женгини, Тигана – имена, которые для нас, мальчиков, были какими-то космическими звездами. Ты не можешь не переживать это все.

О деньгах, прибыльности и распилах-запилах

– Это станет бизнесом?

– Я уверен в этом. Академия как раз и станет тем, что будет приносить нам деньги.

Все зависит от ситуации – в стране, например. Сколько мы можем брать за билеты? Это зависит от того, сколько может платить лига клубам. А это зависит от цен на рекламу, реклама зависит от уровня жизни.

Вот когда мы говорим про школу – да, ок, здесь мы можем говорить о том, что есть внешний рынок, куда можно продавать ребят. Здесь я могу сказать: да, школа должна быть прибыльной. Когда мы говорим про футбольный клуб в России, учитывайте, что мы боремся с более платежеспособными странами (в Англии миллиарда полтора платит телевидение, а у нас – 60 миллионов). Я не обвиняю никого, я просто констатирую факт. Наверное, нам тяжело с ними бороться на равных и говорить о прибыльности. Если мы хотим быть с ними конкурентами, мы вынуждены покупать футболистов с другими зарплатами – не с теми, которые могут нам позволить быть прибыльными здесь. Но дорогу осилит идущий. Мы видим, что все клубы потихоньку подстраиваются под эту ситуацию, мы идем в прибыльность. Когда это получится, наверное, невозможно сказать.

– Перед этим разговором я советовалась с одним футбольным, скажем так, функционером, который с грустью мне сказал: «История современного российского футбола – это история грандиозного распила». Вы согласитесь или нет?

– Вы знаете, люди, которые говорят про распил, они вообще, мне кажется, непозитивны от рождения уже. Вот каждый день они просыпаются – у них ветер с камнями и дождь идет за окном. Вы мне хотите сказать, что в России воруют? Ну во всем мире воруют. Вы хотите сказать, что футбол состоит из воровства? Да нет, футбол состоит из забитого гола, футбол состоит из этих мальчиков, которые выходят на арену и которые собирают по 40-50 тысяч. Футбол состоит из того, что наша лига – шестая в Европе.

Люди, которые мало что делают, привыкли мазать черной краской. И легче всего рассказывать про то, что все разворовали, все куда-то подевалось, ничего не осталось и так далее, так далее. Но это неправда. Я вижу, что наш футбол развивается точно, я вижу великолепное будущее. Просто, наверное, терпение – это такое тоже редкое качество, которое нам не очень свойственно, мы хотим все и сегодня. Ну с чего, если европейцы вкладывают в футбол больше денег – ну с чего мы должны их обыгрывать? Нам надо прекратить рассказывать про запилы-распилы – просто тупо работать каждый день, пробовать улучшать свои школы, пробовать искать дарования, пробовать работать с тренерским составом, пробовать платить детским тренерам в школе больше, пробовать отправлять их на тренировки – и когда-то будет результат.

– Цены будете повышать на билеты?

– Нет, и мы спорили с менеджментом. Они ругались, что билеты слишком быстро ушли, что мы на 1/8 финала должны были поднять цены (речь про матч Лиги Европы с «Валенсией», интервью записывалось в день игры). Наверное, они правы – за исключением того, что у нас не настолько богатый народ сейчас. Мы считаем, что простые люди, которые тяжело и много работают, должны получать такое же удовольствие, как и те, у кого денег больше. Баланс мы должны держать, потому что ты не виноват, что твоя профессия в рыночном мире столько стоит, да? Если ты нормальный врач или учитель, ты не можешь выпадать из социальной жизни, если просто так случилось, что это не такая высокооплачиваемая специальность.

Почему Мамаева не будет в «Краснодаре»

— «Краснодар» практически сразу объявил, что расторгнет контракт с Мамаевым.

— У нас были на то свои причины. Это все, что я могу сказать. Как бы я ни относился к человеку, я не хочу влиять на решение суда своими дополнительными словами. Поэтому все, что мы можем сделать, – это молчать до того момента, пока не определит суд. Наши отношения с Павлом – это наши отношения с Павлом. Но российская тюрьма — это не санаторий на берегу моря. Это достаточно сложное для человеческой жизни испытание. И я не хотел бы быть тем человеком, который к этому дополнительно прилагает руку.

У нас 11 тысяч мальчиков, и они должны знать, что с тех, кто станет футболистами, не будут спрашивать как с обычных людей, потому что они являются примером для простых мальчиков. За это им платят такие деньги. Если они думают, что живут в обществе и они свободны от него, то надо к классику обращаться. Когда их фамилии на стадионах выкрикивают десятки тысяч, это налагает на них обязательства – хотят они этого, не хотят, они должны это понимать. Как любой богатый человек, как я, мы ограничены в каких-то вещах, которые могут быть позволительны, извините за такое слово, более простым людям. И если вы не хотите этих ограничений, то, пожалуйста, идите в другую жизнь. Пожалуйста, не надо зарабатывать столько денег, не надо быть кумирами для десятков тысяч.

Но если ты уже пришел туда, то ты должен понять одно: эти 11 тысяч мальчиков ложатся спать, кладут свою голову на подушку и думают о тебе как о кумире. И твоя поведенческая модель должна этому соответствовать. Особенно в таком клубе, как наш. Где у нас 11 тысяч мальчиков надевают майку «Краснодара», и многие в ней ложатся спать. И они должны знать, что неправильно бить стулом человека по голове, неправильно втроем-вчетвером бить лежачего человека. И хотим мы, не хотим – мы обязаны на это реагировать. При этом мы тут не святые, совершаем в своей жизни ошибки. И я не желаю Павлу зла. И я хочу, чтобы это для него быстрее все закончилось.

Об академии

У нас в школе 11 тысяч человек, в академии – всего 300 мальчиков. В шестом-седьмом классе мальчики заканчивают (обучение в филиалах академии в разных районах Краснодарского края – Sports.ru), из 1000-1500 человек мы сюда (в постоянную академию – Sports.ru) приглашаем 80, потом заканчивают где-то 20-30. Ну, мы молодой клуб, дальше посмотрим: если будет больше талантливых мальчиков, мы больше будем приглашать. У меня была всегда дилемма: что делать с остальными? Из 1500 мальчиков процентов 70 – болельщики. Что это значит? Мы знаем, что они точно не станут футболистами, там бегают и ребята с 5-10 килограммами лишнего веса. Но мы знаем одно: если он 6-7 лет прозанимался футболом, то до конца жизни одним глазом будет смотреть его, потому что он будет его понимать.

По сути, из 1500 мальчиков 900 – это ребята, которым мы даем право понять, что такое футбол внутри. Это формы, костюмы, турниры, манежи, профессиональные тренеры и так далее. Но мы понимаем, что они не станут футболистами.

Я сейчас придумал: для тех, кто не попал ни в какие академии, мы сделаем так называемую школу тренеров. У них будет отдельная форма, все такое прочее. Каждую субботу будем их собирать и продолжать обучение футболу, а там дальше – как получится. Мы будем показывать, как работают тренеры по линиям, будем рассказывать и о судейской работе. Каждую субботу по три-четыре часа у них будут занятия, [в том числе] с практической частью. Мы думаем, что к одиннадцатому классу они наберут уже 500 часов футбольной работы.

Русские никому ничего не должны

Я смотрю ваши интервью с огромным удовольствием. Но слово «норм» (рассуждения Галицкого о названии шоу «Русские норм!») унизительно по отношению к русским. Мне почему здесь (на стадионе) финал не нужен – я не собираюсь никому ничего доказывать.

Русские никому ничего не должны. Они не должны доказывать, что они нормальные. Если кто-то думает, что они ненормальные, им самим надо к врачу идти. Мы всякие. Мы и сумасшедшие, и несумасшедшие. Мы красивые и некрасивые. Резкие и нерезкие. Мы просто огромная нация, которая влияет на этот мир как положительно, так и отрицательно. Мы не можем быть нормальными или ненормальными. Мы русские, россияне. И мы никому ничего доказывать не будем.

И мы не будем перед европейцами расшаркиваться: ребят, да мы нормальные, да возьмите нас в свое сообщество, да мы тут хорошие. Мы сами себе должны быть на уме. Мы должны быть людьми, которые не отправляют своих лучших футболистов за границу, чтобы все увидели, что мы нормальные. Мы должны становиться богаче. Мы должны получать эмоции в своей стране. Мы должны ее любить. Мы должны ее изменять. Поэтому это чуть унизительно, что мы — «норм».