"Мы ужинали в Краснодаре, вошли четыре амбала, а за ними - Стивен Сигал". Супермен из Валенсии, которого вы не знали

• Эта статья в архиве

Он дружит с Матой, фотографирует с Вальверде и любит Россию.

Мы встретились с Ласаро на «Месталье» – он открыл рыжую дверь, посадил меня в лифт и довез до верхней точки одной из башен старейшего стадиона примеры. Под каждым нашим шагом хрустела шелуха от семечек и обрывки газет, сворачивались пластиковые стаканы и пакетики – меньше дня назад играли «Валенсия» и «Барселона», 47 тысяч человек оставили на стадионе много мусора и нервов.



«К сожалению, туда не водят экскурсии, хотя это красивейшее место на стадионе», – Ласаро довел меня до верхнего яруса центральной трибуны; она уникальна тем, что очень вертикальная и сейчас такие не делают. Если смотреть вниз, можно испугаться от угла наклона, зато поле и нанесенная на него тактика видны идеально. Мы говорим под звуки ручных пушек, которыми сдувают мусор в большие кучи. Люди в спецодежде отмывают кресла. Ворота, куда забивали Родриго и Жорди Альба (+ Месси), уже убрали, газон обработали химией. На пустом стадионе продолжается жизнь.



Лаcаро де ла Пенья работает официальным фотографом «Валенсии» 10 лет – он снимал самые звездные составы, приезжал на еврокубки в Краснодар и Санкт-Петербург, пережил 12 тренеров и самые пустые эпохи в истории клуба. Сейчас «Валенсия» (даже после поражения от «Хетафе») идет на втором месте и гонится за «Барсой», а Ласаро кайфует: фиксировать победы и радость гораздо приятнее.



– Какая твоя самая важная фотография?



– Такой не существует, я всегда думаю, что самую важную сделаю сегодня. Но я никогда не забываю фото с матчей, когда игроки помнят про меня. Это очень тяжело: забить гол, вспомнить про фотографа и повернуться к нему. Отаменди в матче против «Эльче», празднуя гол, искал меня, посмотрел в мою камеру и сделал генеральский жест, приставив руку к голове. После той фотографии у Нико появилось прозвище Генерал.



Вчера Родриго после гола «Барселоне» надел оранжевый парик в память о президенте Хайме Орти, прошел четыре метра и обернулся, потому что вспомнил обо мне. Два сезона назад Санти Мина забил «Барселоне» на «Камп Ноу», искал меня и проехался передо мной на коленях – это один из лучших кадров в моей карьере, потому что Санти сделал это только для меня, вокруг не было других фотографов. Такое поведение футболистов значит для меня много (мучиссимо!), потому что в «Валенсии» я работаю не за деньги, я жертвую собой и чувствую себя частью команды.



– Кто из игроков любит фотографироваться больше всего?



– Все любят, особенно сейчас, когда ведут социальные сети. Отказываются только в шутку: один из таких шутников – Дзадза, который часто закрывает объектив рукой. Именно так родилась моя самая знаменитая фотография Симоне – когда он ладонью тянулся к камере. Дзадза, конечно, приколист, но ведет себя по-взрослому, четко понимает, как вкалывать на тренировках. В раздевалке его обожают.



***



– Я родился в Париже в семье испанских эмигрантов, но чувствую себя астурийцем, потому что в три года родители перевезли меня на север Испании. До моего рождения папа трудился в поле, но в стране не было работы, поэтому вместе с восемью братьями он уехал во Францию, где кто-то из дальних родственников держал прачечную. Тогда эмиграция в Париж была испанской, португальской и греческой, но точно не такой свирепой, как сейчас. Город за это время сильно изменился.



Единственное, чем могли гордиться испанские эмигранты в период диктатуры Франко, – господствующий в те времена «Реал». Поэтому папа принадлежит к самому мадридистскому поколению, которое только существует, – я вырос в семье, где все болели за Мадрид. В 1995-м «Реал» разорвал «Барселону» 5:0, забил Луис Энрике – это выглядело очень унизительно, и я хорошо запомнил тот матч. «Реал» победил в Эль Класико через год после того, как «Барса» выиграла с тем же счетом на «Камп Ноу».



– Как ты попал в Валенсию?



– Сначала учился на фотографа в Барселоне и в 2003 году поехал в магистратуру в Валенсию. Сразу же нашел работу, причем в нетипичных для других регионов местах: я снимал для валенсийской мэрии, много лет работал фотографом в одной фалье (так называют большие компании людей, которые целый год готовятся к выступлению на празднике Лас Фальяс (15-19 марта), мастерят огромные фигуры, а потом сжигают их на центральных улицах. В городе в эти даты очень громко: ежедневно гремят салюты и взрывают петарды).



Через несколько лет я увлекся фотографией в движении, снимал спорт и устроился фотографом в газету Marca. Там я подружился с людьми из «Валенсии», они просили фотографии, а в 2007 году, когда команду тренировал Кике Санчес Флорес, «Валенсия» осталась без фотографа. Либо он заболел, либо не понравился новому руководителю пресс-службы – в общем, искали замену и сразу же вспомнили про меня.



– До работы в «Валенсии» тебе нравился какой-то клуб?



– Тогда я смотрел футбол с точки зрения пластичности, ни одна команда отдельно меня не интересовала. Мне просто нравился футбол, но в начале нулевых смотрел все матчи «Валенсии» – она была очень сильной и поедала «Реал» эпохи «галактикос». «Валенсию» любили во всей стране, а Мадрид и «Барселону» одновременно обожали и не переносили – в этом виноваты испанские журналисты.



– В чем они виноваты?



– Освещение футбола в Испании – это неуважение к Ла Лиге, ее командам, в том числе «Реалу» и «Барселоне». 95% времени говорят только про два клуба, и это стыдоба, что журналистов больше интересуют трусы Роналду и личная жизнь Пике, чем великолепные матчи других команд. Это может быть и «Валенсия» – «Вильярреал», и севильское дерби «Бетис» – «Севилья», и даже «Эйбар» – «Гранада», почему нет? Есть интереснейшие матчи, но им не уделяют времени, поэтому лига не развивается, клубы не растут, недовольство к «Реалу» и «Барселоне» повышается.



А с «Валенсией» не так: она не была космополитом и всегда оставалась очень приятной. Я учился в Овьедо, когда «Реал» и «Валенсия» играли в финале Лиги чемпионов. Преподаватель истории нам сказал: «Ребята, идите домой смотреть футбол, сегодня исторический день». И мы все болели за «Валенсию», потому что она отличалась от «Реала» и «Барселоны», всегда оставалась самобытной и у нее была великолепная поддержка.



– Матч, который не забудешь никогда?



– Финал Лиги чемпионов против «Баварии», я смотрел его с десятью незнакомыми парнями: ребята, с которыми мы делили комнату, позвали друзей, я знал только одного. Среди нас не было никого из Валенсии, но мы все рыдали, потому что «Валенсия» до последнего сражалась с командой, которая разрывала ее по всем цифрам, мы видели слезы Канисареса, лица других игроков и плакали вместе с ними.



– Помнишь свои первый сезон в «Валенсии»?



– Мне было 28 лет, я пришел в клуб, где играли Вилья, Сильва, Мата, Висенте, Альбиоль, Бараха, Ангуло, Канисарес, Альбельда, Хоакин и Морьентес. Одна из лучших команд в мире. Одна из лучших в истории футбола. Правда, с таким составом мы чуть не вылетели в сегунду. С Кике Санчесом Флоресом я провел только четыре матча (потом его уволили и назначили Роналда Кумана), он сам познакомился со мной в аэропорту, когда мы летели на игру: «Привет, я Кике, добро пожаловать в клуб». Для меня это было очень важно, потому что я старался быть незаметным и тактичным. Быть невидимым – самое важное качество для фотографа; я долго его вырабатывал.



Было тяжело. Мне почти не помогали перевозить вещи, следить за техникой, готовить оборудование, напарник постоянно ныл и однажды сказал, что не может нести сумку. Поэтому я один пер в аэропорт пять мешков с техникой – просто кошмар. Через ленту безопасности проходили компьютер, камера, камера, камера, я сильно нервничал и метался. Карлос Марчена все это видел и подошел ко мне: «Ласаро, можешь меня сфотографировать?». В тот момент я понял, что у меня не хватает камеры, но увидев его улыбку, сообразил, что она у него. Марчена протянул мне потерянную камеру.



– Твой первый матч на «Месталье» в качестве фотографа?



– Против «Интера» в Лиге чемпионов. В самом конце началась драка, на поле выбежал Давид Наварро и сломал нос Бурдиссо; потом за ним гонялся весь «Интер». Вроде бы, матч закончился, но это пример того, что фотографу никогда нельзя расслабляться. Поэтому все 90 минут я смотрю в объектив. Иногда приходится отвлекаться, чтобы оперативно отправить фото для социальных сетей: обычно я этим занимаюсь, когда «Валенсия» обороняется, так что на моих фотографиях гораздо меньше защитников и вратаря.



– Ты постоянно видел многих футболистов. Какие они?



– В мой первый сезон я ехал в лифте отеля с Вильей – чтобы описать его футбольный талант, у меня не хватит слов, он один из величайших спортсменов Испании. До этого я никогда не стоял к нему так близко – старался быть незаметным, чтобы делать свою работу. Вилья, как и я, астуриец. Я нервничал, опустил голову, но все же сказал: «Давид, привет, я Ласаро из Авилеса». С тех пор Вилья мне всегда помогал – это было особенно приятно в тот в провальный сезон. В автобусе «Валенсии» сидели звезды футбола, во многом благодаря Вилье я со всеми подружился, меня называли Суперменом (Хоакин делает это до сих пор), потому что я ходил в солнечных очках и был похож на Кларка Кента из фильма про Супермена.



Никогда не забуду слова Барахи: «Спокойно, Ласаро, ты отлично работаешь». Он говорил со мной с большим уважением и от лица капитана. Тогда я стеснялся окружения великих игроков и нервничал из-за результатов при Кумане. Еще тренер подкинул бомбу: отстранил Альбельду, Канисареса и Ангуло. Если клуб может так поступить с тремя легендами, что будет со мной? Я кусок дерьма по сравниванию с ними. Но разговор с Барахой меня успокоил.



– У тебя есть друзья среди игроков?



– Мы хорошо дружим с Матой. Хуан – очень образованный и совсем не обычный футболист, может поддержать любой разговор, много читает, рекомендовал мне роман «Лекарь: Ученик Авиценны». Бывало, что я иду по улице, он едет на машине и останавливается, чтобы поздороваться. Сейчас мы общаемся в вотсаппе, но не так часто, как раньше, потому что он играет за суперклуб, у меня тоже очень много работы. Недавно спросил у него, как фотографы «Манчестер Юнайтед» отбирают фотографии для социальных сетей. Он сразу же ответил тремя-четырьмя сообщениями: клуб контролирует весь фотопоток, схема почти не отличается от «Валенсии».



– Кто был самым странным игроком «Валенсии»?



– Жереми Матье – очень душевный, у меня с ним всегда были хорошие отношения. Наверное, потому что за пять лет в клубе мы перекинулись только парой фраз. Но он супервеселый, постоянно прикалывался – во время Лас Фальяс взорвал огромную петарду прямо в раздевалке, это выглядело и звучало, как нападение террористов, сработала пожарная сигнализация.



– А кто самый веселый?



– Хоакин. Даже когда клуб проваливался с Куманом, он веселился в самолетах. После побед он брал телефон громкой связи и на весь самолет мочил что-то настолько смешное, что мы плакали от смеха. Не помню, что именно, но это было шоу. Вбей в гугл «смешные истории с Хоакином», точно найдешь.



(История из гугла: однажды в самолете к Хоакину присоединился Вилья и они подшутили над тренером Воро Гонсалесом, которого в молодости считали очень опасным защитником; он бился за «Валенсию», истекал кровью, но никогда не прекращал борьбу. «Вы же знаете, что жена Воро ходит по дому в наколенниках?», – спросили игроки по громкой связи; весь самолет засмеялся.)



– Это ты сфотографировал голого Хоакина с Кубком Короля в 2008 году?



– Я был тогда в раздевалке, делал фотографии, но голого Хоакина не видел. Думаю, фото смонтировали.



– В «Валенсии» ты снимал Дениса Черышева. Какой он?



– Для меня он больше, чем просто игрок. У Дениса есть дом в Астурии, его папа играл за «Спортинг», так что мы быстро подружились. В команде абсолютно все хотели, чтобы он остался.



В матче с «Малагой» Черышев забил. Я копался в компьютере, отправлял фотографии и не смотрел на поле, но поднял голову и увидел, как Черышев прямо передо мной празднуют гол – я хотел умереть, потому что не сделал ни одного фото. В аэропорту я подошел к нему: «Денис, мне надо сказать тебе ужасную вещь – я сильно облажался, у меня нет ни одной фотографии твоего гола». Он ответил: «Ласаро, не переживай, ничего страшного, надеюсь, с тобой это было в последний раз». Со мной такое случилось впервые, но мне так понравился его ответ, что я обзвонил всех знакомых фотографов из Малаги и попросил прислать фото Дениса: не для публикации, а чтобы они сохранились у него на память.



– С кем из тренеров тебе было сложнее всего?



– У меня всегда были хорошие отношения с тренерами: и с великими, и с катастрофическими, как Гари Невилл. Невилл – огромный трудяга, у меня о нем отличные воспоминания, в отличие от Кумана и его непростого характера. На первой фотосъемке в клубе он сказал мне: «У тебя есть одна минута». Прошло 30 секунд, и Куман скомандовал: «Хватит». Это были его первые слова в мой адрес, хотя в дальнейшем он относился ко мне хорошо. Наверное, потому что я никому не докучал, скромно себя вел и много работал.



Эрнесто Вальверде, который взял команду в ужасном состоянии и чуть не довел ее до Лиги чемпионов, считал меня другом – ведь он тоже фотограф, тоже учился фотографии в Институте фотографических исследований Каталонии и даже опубликовал книжку с фотографиями Medio Tiempo («Перерыв»). Мы постоянно обсуждали авторов, стили, композицию, чувствительность, снаряжение, камеры. Эрнесто с первого момента понравилось, как я работаю, он никогда мне не советовал и на прощание подарил свою книгу.



– Как ты работаешь сейчас?



– Я везде с командой – это возможно, только если ты обожаешь свою профессию и клуб. Сейчас я главный валенсианиста на планете: работаю для клуба, игроков и болельщиков. Если вижу фото моей команды, моего игрока, моего президента или кого-то еще, связанного с «Валенсией», которое лучше моего, я звоню ее автору и спрашиваю: «Как ты это сделал?». И на следующий день делаю лучше. Никто не может работать с «Валенсией» лучше, чем я – а если это не так, то я не заслуживаю быть на своем месте. Поэтому постоянно учусь, улучшаю мастерство, общаюсь с лучшими официальными фотографами: из «Ювентуса», «Реала», «Барселоны», «Манчестер Юнайтед» и «ПСЖ». Мы с ними на связи, мне очень интересно, как они работают.



– Кто сейчас лучший спортивный фотограф?



– Даррен Хит работает на «Формуле-1», он невероятен, просто топ – посмотри его фото. Даниэле Бадолато – фотограф «Ювентуса». И глава фото-службы «Реала» Анхель Мартинес. Мне очень нравится чувствительность в их фотографиях.



– Что самое сложное в твоей работе?



– Совмещать ее с нормальной жизнью, девушкой, друзьями, семьей. Приходится каждый день вставать с позитивными мыслями и зависеть от социальных сетей и вотсаппа, где я постоянно общаюсь с близкими. Две недели назад была свадьба моего лучшего друга, и я не смог на нее пойти, потому что «Валенсия» на выезде играла с «Эспаньолом».



– Худшие условия, в которых ты работал?



– Санкт-Петербург, минус пять градусов, матч Юношеской Лиги чемпионов между «Зенитом» и «Валенсией» на Малой арене «Петровского»: никогда не работал в таком холоде, к тому же было скользко, лед сковывал движения, не получалось быстро двигаться, я боялся разбить камеру за 12 тысяч евро. Чтобы не замерзнуть, я обулся в ботинки Gore Tex и оделся в три слоя: термобелье, униформа и накидка против дождя.



В Париже перед матчем с «ПСЖ» в марте 2013-го я делал репортаж про болельщиков «Валенсии» возле Эйфелевой башни, на ровном месте подвернул ногу, от боли еле двигался, но все же отработал матч Лиги чемпионов. Но и это не все – на следующей неделе я упал с мотоцикла и сильно ударился локтем. То есть я был и хромым, и с поврежденной рукой – а в выходные гостевой матч Ла Лиги против «Атлетико». С камерой, компьютером и зонтом, с болью в руке и ноге пришлось работать в Мадриде под ливнем. У «Валенсии» тогда был очень требовательный президент Мануэль Льоренте, сотрудники клуба чувствовали сильное давление, поэтому пришлось работать.



Еще в Кубке Короля мы играли против «Льягостеры» из Сегунды Б, за весь матч я сделал девять фотографий, потому что лил сильнейший дождь и на маленьком стадионе на четыре тысячи спрятаться от него было невозможно.



– Расскажи о твоих поездках в Россию.



– Пока был только в двух городах – Краснодаре («Кубань» в группе ЛЕ) и Санкт-Петербурге («Зенит» в группе ЛЧ). Всегда мечтал о путешествии в Россию, ведь мой дедушка провел там много времени и часто рассказывал о вашей стране. В 16 лет он стал добровольцем Голубой Дивизии (испанская дивизия сражалась на стороне Гитлера. – Sports.ru), но пошел туда только из-за голода, а не потому что разделял их идеи – наоборот, дедушка был большим социалистом. Он пешком прошел от Берлина до Петербурга, был сапером, рыл траншеи, строил мосты, отморозил руку. Ему можно было вернуться в Испанию на три месяца, но он не захотел, потому что там было еще хуже: после Гражданской войны страна голодала, дедушкины братья жили на деньги, которые он присылал им с фронта. Дед рассказывал, что в России красивая природа и очень открытый народ. После возвращения в Испанию у него дома не было ничего, связанного с Голубой дивизией (ни формы, ни медалей – ничего), зато висели иконы – подарки русских друзей.



– Как тебе Краснодар?



– Это точно не туристический город: он не такой разносторонний, как Петербург, там нет достопримечательностей; климат, по сравнению с валенсийским, довольно суровый, зато все очень русское и аутентичное. В Краснодаре я встретился с русскоязычными болельщиками «Валенсии», которые приехали не только из России, мы пробовали русскую кухню: какую-то дичь (птицу), рагу, мясо – не помню названия, но было очень вкусно.



Обычно команда ест за закрытыми дверьми, посторонние не могут туда попасть, но когда мы ужинали в краснодарском отеле, появились четыре амбала. Они как-то прорвались в столовую, игроки испугано смотрели на них, а потом появился Стивен Сигал с женой. Ребята его узнали, зааплодировали, кто-то сфотографировался. До и после этого к нам никогда не врывались в столовую. Такое произошло только в Краснодаре.



– Понравилось в Питере?



– В Петербурге меня поразили Эрмитаж и Спас на Крови – я гулял там только ночью, когда не было работы, не мог зайти внутрь, но снаружи они выглядели невероятно. Еще мне нравятся русские люди: они самые контактные из всех, кого я встречал, всегда были очень сердечными и искренними со мной. Например, «Петровский» не самый удобный для работы стадион, но русские фотографы мне здорово помогли. Поэтому во время жеребьевки еврокубков с участием «Валенсии» мечтаю, чтобы выпала Россия. Очень хочу вернуться – когда будут свободные дни после Лас Фальяс, попробую вырваться в Москву. Из дальнейших планов – проехаться по Транссибирской магистрали.



– Как ты радуешься, когда забивает «Валенсия»?



– Фотографирую и параллельно кричу. Многое зависит от матча: например, вчера все были сильно вовлечены и не могли оторваться. На проходных матчах Кубка не так, но люди, работающие со мной, говорят: каждый матч – даже в Кубке – надо воспринимать как финал. С Гари Невиллом мы проиграли 0:7 «Барселоне» и должны были играть ответный матч на «Месталье» – это худшие дни в моей жизни. Тебе забивают семь голов – какие фото выложить, что отправить? У меня остались очень хорошие кадры наших игроков, но что с ними делать? Когда кто-то допускает унизительную ошибку или чертова «Севилья» на последней минуте не пускает тебя в финал Лиги Европы, не знаешь, что публиковать. Это очень сложно.



– В клубе есть цензура? Например, ты можешь выложить фото, как владелец «Валенсии» ест сосиску?



– Я сам никогда такое не опубликую, потому что всю свою карьеру работаю официальным фотографом. Такие фото не подразумевает жанр.



– Тогда чего ты хочешь добиться в профессии?



– Стать лучшим фотографом в мире – хочу работать на финале Лиге чемпионов, в котором победит «Валенсия», хочу снимать наше чемпионство; как и любой футболист, я хочу быть номером один.



***



После интервью я прошу Ласаро сделать любой кадр на седьмой айфон с той точки, где мы сидим: впереди и по сторонам огромный стадион, на чем фокусироваться, как фотографировать в такой ситуации? «И с камерой за много тысяч евро, и с телефоном механика одинаковая», – он включает режим квадратной съемки, наводит камеру на трибуну за воротами и щелкает.



«Во всем мире «Валенсия» ассоциируется у болельщиков со словом «Амунт» («Вперед/Наверх»), – объясняет Ласаро. – лучше выхватить что-то одно, чем стараться уместить на фотографии все и сразу».



Но это не все – Ласаро ведет на экскурсию по стадиону, и наша программа отличается от обычного тура. Мы слегка топчем восстанавливающийся газон, идем под трибуны, где все оформлено фотографиями одного человека, и поднимаемся в музей. Кроме винтажных бутс Мендьеты и игровых трусов Руфете, там есть обновляемый список всех игроков «Валенсии» по странам. Под флагом России три фамилии: Саленко, Карпин и Черышев.



Самое эксклюзивное начинается в раздевалке. Проектор и экран сохранились со времен фанатеющего от видеоразборов Унаи Эмери – говорят, после его ухода в «Спартак» ими больше не пользовались. В соседнем отсеке находится судейская (при входе висят фотографии всех актуальных испанских арбитров) и маленькая комната для молитв – капелла. Там горят свечи, стоят цветы, есть мягкие подушки под колени – «Это исторический остаток прошлого, игроки давно сюда не заходят».



Наибольший экстаз я получил от крохотной тренерской комнаты, где на доске остался план на игру против «Барселоны». Понятно, что Ласаро запретил снимать, хотя там были примитивно нанесенные маркером составы: вратари, оборона и полузащита на своей половине поля, нападающие (у «Валенсии» Дзадза и Родриго; у «Барсы» – Месси, Делоуфеу и Суарес) уже за центральным кругом. В квадрате в левом нижнем углу обозначалась персональная опека: Солер – Иньеста, Кондогбиа – Паулиньо, Гарай – Суарес. Обычные кружочки, из которых вызрела когнитивная ничья.



Пока мы шли к выходу, Ласаро прилетело смс от Дзадзы («Есть фото со вчерашнего матча?»), а через час в инстаграме итальянца появились кадры фотографа Де ла Пеньи и героический текст про битву на «Месталье».