Тарас Бурлак: У меня был конфликт только с одним тренером

• Эта статья в архиве

Кучук видел меня в основе "Локомотива"

— Как в Москве оказался? Далековато от Владивостока



— Был турнир «Кожаный мяч» для непрофессиональных команд. Так как я занимался в команде, которая не имела отношения к «Лучу», она, можно сказать, была непрофессиональной. Победили в этом соревновании и поехали в Париж, после чего в 13 лет позвонили селекционеры из «Локомотива», «Спартака» и ЦСКА и пригласили. Выбор пал на «Локо», потому что там были знакомые ребята, только на год-два старше меня. Плюс условия получше: интернат, школа – все в одном комплексе. А в «Спартаке» все было немножко сложнее, нужно было ездить куда-то постоянно. Так, в 13 лет я переехал в Москву, там месяц побыл, и дальше пошли подростковые проблемы: колени начали болеть, плюс молодой был – скучал по маме. Так и вернулся во Владивосток. Через год ситуация повторилась, звонили снова. Мама сказала: «Не могла не дать тебе шанс, чтоб ты меня потом всю жизнь винил», и в 14 лет вновь в Москву поехал. Жил в интернате, раз в полгода ездил домой, родители не приезжали вообще.



— Как справлялся?



— Психологически было тяжело. Плюс много ребят в интернате было из ближайшего Подмосковья или в 4-5 часах езды на поезде. Таких далеких, как я, были единицы. Естественно, было тяжело, но благодаря этому выработалась самостоятельность, привык все сам решать, что мне очень помогло в жизни и карьере.



— Сразу защитником начинал?



— Нет, всегда играл нападающим до переезда в Москву. Даже до турнира «Кожаный мяч» на чемпионате края, города был лучшим бомбардиром. Потом постепенно начали опускать, сначала играл под нападающим, а на турнире «Кожаный мяч» поставили защитником. Сказали: «Большой, бьешь далеко, будешь защитником» (смеется). И на этом турнире, кстати, я получил приз лучшему игроку в этом амплуа. Как таковых, конечно, навыков не было. Только в 14 лет начал понимать, что да как. Больше «летел» в атаку.



— Бей-беги?



— Ну да. Этот пробел, конечно, иногда сказывается, причем до сих пор. Грамотная позиционная игра и отбор – все идет с детства. Когда начинаешь это изучать с 14 лет, какие-то пробелы остаются.



От Красножана до Коусейру



— Переход из молодежного футбол во взрослый у всех проходит по-разному. Как у тебя?



— Стабильно играть в «Локомотиве» я начал, наверное, при Красножане. Один из лучших периодов был. Тогда у нас играло очень много российских ребят. Играли неплохо. Потом пришел Коусейру. Первое время я не играл у него. Потом дали шанс. С португальцем у всех молодых игроков были очень хорошие, человеческие отношения. Естественно, где-то сказывалось, что много молодых, отсюда проявлялась нестабильность, и, наверное, это сказалось на результатах. Потому что тот сезон был переходным и было деление на восьмерки. На втором этапе все игры были с топ-клубами, тогда и сказалась наша молодость и неопытность.



— Обычно молодые защитники прибавляют, играя в паре с опытным защитником. В том же «Рубине» Кверквелия равнялся на Шаронова и Наваса. А у вас партнером был Беляев. Не помешало?



— Главное, на мой взгляд — это взаимопонимание на поле, чувство партнера, страховка. Просто какая-то химия должна быть. И нет разницы, 20 лет партнеру или 30. Ну а в «Локомотиве» я ведь играл и с Дюрицей, и с Чорлукой. Конечно, кого-то ты понимаешь лучше, кого-то лишь со временем лучше, но в этом никаких проблем абсолютно.



— Что случилось дальше, почему после такого яркого старта при Коусейру потерял место в основе «Локомотива»?



— После Коусейру был у нас, по-моему, Билич. У него тоже играл первое время, потом совершил какие-то 2-3 ошибки подряд. Любой тренер на его месте убрал бы игрока. Разговаривал со мной, говорил — «не переживай», но, если человек ошибается постоянно, ему требуется замена. Никаких проблем не было с Биличем. Никаких обид, он очень хороший человек. Думаю, он доказал, каким является тренером со сборной Хорватии и «Бешикташем». Потом в «Локомотив» пришел Кучук, и на сборах у нас с ним был разговор, что он видит меня в паре с Чорлукой. Но позже меня скосила сильная ангина и температура под 40. Весь сбор у меня ушел на восстановление здоровья, потерял 5-6 кг за это время. А там и сезон начался. Все прекрасно помнят: Дюрица с Чорлукой играли, «Локомотив» чуть ли не до конца сезона за первое место боролся. Думаю, никакой тренер не будет менять такую наигранную пару, которая хорошо играет. И я понял, что сидеть нет смысла, надо что-то менять.



Бурлак и Билялетдинов



— И тут случился «Рубин»?



— Да, начались переговоры в конце сезона, в декабре. Неизвестно было еще, кто будет тренером. Переговоры прошли, в конце января – начале февраля решилось все.



— А сыграл свою роль в переходе Ринат Билялетдинов?



— Сыграл, но не сильную, потому что я в любом случае пришел бы сюда. В «Рубине» тогда играли и до сих пор есть много знакомых ребят.



— Почему не получилось закрепиться в «Рубине» при «Билле»? Я прекрасно помню тот пресловутый матч со «Спартаком», когда из-под тебя Дзюба два мяча забил. Это была психологическая неготовность к роли основного или что?



— Да нет, это футбол. Я думаю, что каждого защитника рано или поздно ждет такая участь. Еще не одна такая игра будет, и будут ошибки, никто от них не застрахован. Просто в том моменте Дзюба был сильнее, сыграл лучше, воспользовался ошибками. Как-то отмазываться, я думаю, нет смысла. Все все прекрасно понимают. И я понимал, что ошибся. На этом жизнь не заканчивается. Нужно дальше работать, делать выводы. Потом, в дальнейшем, играя против Артема в Самаре в двух играх, учел эти ошибки и довольно неплохо справлялся.



— Ну, Дзюба — это так, повод. А почему не получилось побороться за основной состав при Билялетдинове в целом?



— На эту тему уже столько сказано, уже столько интервью давал. Все прекрасно все знают.



— И тем не менее? Я тоже слышал многое и «Твиттер» ваш читал



— (Улыбается) У человека свое мнение, у меня свое. Не хочется спорить, обсуждать кого-то. Сложилось так, как сложилось. Время все расставит и уже расставило многое на свои места. Что-то доказывать нет смысла.



— Тогда задам вопрос по-другому. Твой агент Алексей Сафонов сказал мне, что Бурлак лучше играет под руководством иностранных тренеров. Так это?



— Единственный, с кем у меня был яркий конфликт – это Билялетдинов. Потому что с Семиным прекрасные отношения были. При Красножане я начал играть, а больше-то у меня российских тренеров и не было. Не сказать, чтобы у меня были какие-то проблемы, просто так сложилось.



— Может, у тебя менталитет европейского игрока?



— Не сказал бы. Скорее стечение обстоятельств, так получилось. Хотя еще раз скажу, проблема была только с единственным человеком. Всем другим я могу спокойно смотреть в глаза, как и они мне. Спокойно, без конфликтов, пожмем руку и пообщаемся. Только с одним человеком не сложилось.



— Мало кто из казанских болельщиков с оптимизмом воспринял новость о твоем возвращении в «Рубин» из «Крыльев». Но своей игрой на сборах ты заявил о себе как об игроке «основы». Готов к конкуренции?



— Если я еще в команде, шансы наверняка есть. Если бы их не было, я бы уже тренировался на втором поле или был бы в другой команде. Пришел новый тренерский штаб, все по-новому, и все равны. Да, у нас большая конкуренция, пять человек на позицию. Я не учитываю Камболова, его все-таки больше как опорного рассматриваю. Но и без него пять человек на две позиции – серьезная конкуренция. Понятное дело, все хотят играть, но не все будут. Но я в своих силах уверен, у меня никаких проблем нет.

Лимит на легионеров и битва за основу в «Рубине»



— Как считаешь, если честно, в плане стартового состава лимит на легионеров помогает тебе?



— Судя по тому, как прошла трансферная компания, думаю, естественно, потому что взять хорошего российского футболиста не так легко. Все в топ-клубах на хорошем счету, все играют. Сейчас у нашей команды очень много иностранных игроков хорошего качества, их нужно ставить на поле. А россиян меньше, и мы между собой конкурируем по большому счету. Хотя на моей позиции, например, ни одного российского игрока нет, все легионеры. Как будет — так будет. Это не нам решать в любом случае. Это решит государство или руководители клубов. Нам нужно только играть и смотреть — что будет.



— А вообще, как оцениваешь лимит на легионеров? Многие его связывают с провалами российской сборной, в том числе на Евро во Франции. Как оцениваешь степень вины лимита?



— Тут палка о двух концах. Я бы, наверное, лимит все-таки оставил, но ввел бы потолок зарплат для игроков до 23 лет. Сравниваешь, сколько получают ребята, сыграв небольшое количество игр, с тем, сколько получал я в их возрасте, и понимаешь – деньги совсем неадекватные. Нужно, чтобы ребятам в 18-20 лет голову не срывало от таких денег. В то время, когда мы начинали играть, абсолютно другие были зарплаты, и более-менее нормальные деньги я начал получать в 22-23 года. То есть я бы ввел потолок зарплат до 23 лет, а лимит в каком-то виде все-таки бы сохранил. Если вовсе отказаться от ограничений, то поедут легионеры не очень высокого уровня. Проблема лишь в больших деньгах для очень молодых, которые не могут справиться с этим давлением. Когда они взрослеют, то сложно уже это в себе перебороть. Это лично мое мнение, я бы сделал так.



— К вопросу о проблемах. Как оцениваешь развитие детского футбол?



— Все прекрасно знают, что в России осталось слишком мало сильных школ. Наверное, только Москва, Краснодар, Питер и Казань. А ведь раньше была великолепная школа в Тольятти. Много игроков играло в премьер-лиге из одной школы. Ее закрыли. И во многих других городах ситуация такая же. Всех игроков из провинции разбирают по топ-клубам, которые я перечислил. Городов с хорошими условиями для детей очень мало. Еще проблема в том, что, когда мы начинали играть в футбол, я каждый день был на площадке, играл зимой и летом. Сейчас все в телефонах и компьютерах. Это тоже проблема, потому что раньше все начиналось с дворового футбола, а сейчас смотришь: на улице ни одного ребенка.