«Лучше уйду из футбола, чем стану работать в «Спартаке». Острейшие цитаты Гинера о «Спартаке», Федуне и дерби

• Эта статья в архиве

Что говорил президент ЦСКА Евгений Гинер о главном соперники армейцев.

11 ноября 2013 года, об альтернативе работы в «Спартаке»:

«Я не хочу себя представлять на месте руководства «Спартака». Я бы лучше ушел из футбола и занялся другим делом, чем стал бы работать в «Спартаке».

23 ноября 2013 года, после победы в дерби над «Спартаком» (1:0):

«Я не хочу кого-то конкретно выделять, но сегодня для меня «Спартак» был подлой командой. Я ни разу не видел такого «Спартака», ни разу. Послушайте: игра есть игра, «Спартак» может быть лучше, ЦСКА может быть лучше, могут быть жесткие стыки, могут быть даже драки, но подлости не должно быть. Это самое важное. Подлость наказуема. За пределами стадиона кто-то кого-то встретит и трубой проломит голову — это будет честно? Зачем это нужно? Думаю, что нужно уважать друг друга».

7 марта 2014 года, о разнице во взглядах болельщиков «Спартака» на него и Леонида Федуна:

«Знаете, у меня прекрасные отношения с болельщиками. Причем не только с нашими. Помню, мы с одним авторитетным спартаковским человеком беседовали, и я ему сказал, что в принципе у меня предрассудков нет, я и на их трибуне могу спокойно появиться, ну только, конечно, чтобы это не был матч с ЦСКА, а то свои неправильно поймут. Мы потом через какое-то время с ним еще раз встретились, он говорит: я с нашими, самыми радикальными, это дело обсудил, приходи, без проблем. Федуна там не ждут, а ты, если что, приходи».

18 июня 2017 года, о чемпионском титуле «Спартака»:

«Ну раз в 16 лет надо же победить. ЦСКА же как боролся, так и будет бороться за чемпионство в следующем сезоне».

28 июня 2017 года, об истории:

«Спартак» называют народной командой. А за ЦСКА, «Зенит» кто тогда болеет — быдло? Овцы, бараны? Кто? А потом спрашивают, почему у ЦСКА с прессой отношения так себе. А дело в том, что за ЦСКА офицеры болели, военные. А за «Спартак» — простой народ, служащие мясной промышленности. Вот так и стали писать: «народ».