Эпоха хунты и околофашизма создала две великие футбольные концепции.

• Эта статья в архиве

Андрей Клещенок – о еще одной проблеме, не связанной с Месси.

В оксфордах, пиджаке, с длинными волосами в крепком сигаретном облаке – Сесар Менотти появляется из раздевалки и каждую пресс-конференцию превращает в интеллигентный салон. Он привязывает футбол к общественно-политическим темам, вплетает изящный юмор и скепсис, но ровно до той черты, за которой тот становится отталкивающим. Его речь выверена, а слова точны. Он воспитан той же эпохой, которая сформировала Кортасара, Маркеса и Неруду (главные величины левой латиноамериканской литературы).

Карлос Билардо – другой. Его галстуки часто нелепы, сбиваются набок, когда он лютует в технической зоне; его пиджаки – одежда, а не часть образа. Говорит он конкретно, всегда по делу, четко обозначает проблему и пути решения. Красивые слова ему не нужны, нужна победа. Футбол для него – в деталях. Остальное – общие фразы.

Менотти и Билардо – главные величины аргентинского футбола. Два тренера, выигравшие чемпионат мира и воплощающие противоположные футбольные идеологии. Два человека, ненавидящие друг друга..........

Предпосылки возникновения стилей – военная диктатура, уничтожение свобод и охота на левую интеллигенцию.
Аргентина во второй половине XX века – огромная полыхающая тюрьма. То было время, когда власть выдала индульгенцию на убийство, и полицейские эскадроны смерти похищали мирных инакомыслящих. По ночам военные самолеты взмывали над Атлантикой, и вниз падали оппозиционеры. Только за семь лет правления генерала Виделы исчезли 40 тысяч человек. Еще 60 тысяч пережили пытки............

Футбол тогда еще не оторвался от земли и был полноценным социальным дозиметром. Со смертью свобод умер и La Nuestra – вызывающе индивидуалистичный стиль, выпячивающий личный талант и класс. В начале 60-х его сменил деспотичный антифутбол Субельдии. Команды Освальдо были эскадронами смерти на поле: закрывались в бетонной защите, отказывались от свободных ролей и душили индивидуальность и творчество и у себя, и у соперника. Лучших просто ломали. Жестокий «Эстудиантес» Субельдии трижды подряд выиграл Кубок Либертадорес, но в латиноамериканскую историю вошел командой убийц – воплощением безжалостности.

Но на каждую акцию есть реакция, а на каждую силу – противодействие. По мере того как футбол становился последним легальным способом инакомыслия и самовыражения, менялось и его восприятие. Принципы игры и морали, устройство команды и общества сливались в одно. И как на преступления военных нашлись левые партизаны, так на кровавую диктатуру «Эстудиантеса» нашелся либеральный ответ.
«Эстудиантес» отбросил Аргентину на десять лет назад», – сказал Сесар Луис Менотти и объявил антифутболу войну.
Футбол Менотти считали левым. Он мечтал изменить страну красивой игрой............
«Есть правый и левый футбол, – говорил он. – Правый футбол внушает нам, что жизнь – это борьба. Он требует жертв, требует, чтобы мы шли на все для победы. Игрокам говорят, чтобы они слушались босса и не лезли в политику. От них требуется только подчинение и исполнительность. Так создаются болваны, полезные идиоты, которые поддерживают систему». 
Менотти взял артистизм La Nuestrа, идеи тотального футбола и левого коллективизма, смешал их в одно и создал нечто принципиально новое. «Сесар был феноменом, – вспоминал полузащитник сборной Аргентины Омар Ларроса. – Сегодня все команды и академии работают с узким пространством, а он сделал это первым. На тренировках мы играли 2x2 на 15-метровой площади – постоянно в прессинге и владении, – затем перестраивались на 3на3 c фланговой игрой. Такой была главная фишка стиля: компактность и сжатие пространства».
Менотти играл в 4-3-3 и начинал атаки от центральных защитников – команда разбивала прессинг коротким пасом и атаковала пустые зоны. Длинные передачи были под запретом. «Пасуете, пасуете и пасуете, пока не найдете пространство – и тогда уже включаете скорость», – схватывал защитник «Барсы» Хулио Альберто. Пас назад был приоритетнее неподготовленной вертикализации. Менотти не любил отдавать мяч.
Качество было главной целью. «Матч можно и проиграть. Единственное, что проиграть невозможно – уважение, заработанное хорошим футболом», – говорил тренер и оттачивал механизм на тренировках. Менотти буквально водил игроков за руки: показывал, как сжиматься и разжиматься, учил держать дистанцию между собой, объяснял, куда двигать мяч и как обойти прессинг. Футбол он сравнивал с причудливой литературой Борхеса.
«Я играю на победу, но не выдаю тактику за единственный путь, – объяснял Менотти. – По мне, эффективность неотделима от красоты».
Сесар начал в 70-м – как раз во времена владычества «Эстудиантеса», – и уже через три года выиграл чемпионат Аргентины с маленьким «Ураканом». «Команда соответствовала вкусу аргентинцев, – вспоминал нападающий Карлос Бабингтон. – Были радуги, пяточки, пробросы между ног, пасы в касание и обводки один в один». Страна влюбилась сразу и бесповоротно. Газета Clarin писала, что он вернул футбол на аргентинские стадионы.
Через год Менотти возглавил сборную и в 78-м – ему не было и 40 – выиграл домашний чемпионат мира. Как водится, для диктатуры турнир был чем-то вроде выставки достижений, но тренер дистанцировался от хунты еще до старта: «Если нам суждено взять Кубок мира, то только в таком стиле, который вдохновит остальных на переоценку. Может, тогда мы перестанем полагаться на страх, цинизм и насилие». Он был популярен настолько, что не боялся мести за правду.

Футбол Билардо называли правым. Он был жестким тактиком, выключавшим сильные стороны соперника.
Слова Кортасаса подходят Билардо в той же мере, что и Менотти. Карлос вырос в семье сицилийских иммигрантов и получил строгое пролетарско-католическое воспитание – с уважением к власти и авторитетам. В его детстве не было места для споров. Воспитание подразумевало авторитарность – с беспрекословным подчинением старшим и упрощением любого порядка до приказно-исполнительной системы.
В общем, у Билардо не было шансов вырасти в кого-то другого. Игроцкая карьера странно адаптировалась к судьбе, углубив и выточив противоположные взгляды. Пока Менотти играл с Пеле в карнавальном «Сантосе», Билардо был генералом того самого «Эстудиантеса» (Мэтт Басби так охарактеризовал полузащитника после Межконтинентального кубка: «Кто получает мяч рядом с ним – рискует жизнью»). Там же и начал тренировать. В 78-м он вывел колумбийский «Депортиво» в финал Кубка Либертадорес – все с теми же грязными приемчиками вроде вербальных провокаций (заранее узнавали о семейных проблемах соперников), которым его обучал Субельдия.
Билардо развил идеи учителя и стал флагманом оборонительного стиля. Карлос не заигрывал с высокими ценностями, никогда не говорил о философии и политике, но его футбол все равно относили к правым. Единственным смыслом был результат. «Футбол – это победа и ничего больше», – говорил он.
Формула Билардо сформировалась уже в 70-х: как минимум 7 оборонительных игроков и максимум 3 атакующих. Каждый матч был войной. Билардо выключал сильные стороны соперника, выматывал и ломал его. Он использовал даже примитивное программирование подсознания – будил игроков по ночам, спрашивая, кого они опекают в следующем матче. Защитники были готовы, если отвечали с ходу. «Даже гимн важен. Мы отрабатываем его пять раз перед каждой игрой», – шутил (или нет?) Карлос. 
В этом стальном стиле он выиграл чемпионат мира 86-го...............
Билардо закрылся в 3-5-1-1, прикрыл Марадону тремя полузащитниками и прошел сквозь турнир, полагаясь только на жесткий отбор и личный класс Диего. Эту победу иллюстрирует простой парадокс: прямо перед тем как Марадона уничтожил английскую оборону с такой легкостью, что казалось – еще немного, и вернет Фолкленд, – другой аргентинец снес соперника в беспощадном подкате. Магия и грязь рядом – такой был рецепт...............
«Кто-нибудь помнит, кто был вторым европейцем, который приплыл в Америку? – отвечал Билардо. – Никто не запоминает вторых. Мне нравится быть первым. Только об этом и следует думать, потому что второе место для лузеров. В футбол играют ради победы. Зрелище оставьте театру»..............
«Это утилитарное общество, – возмущался Менотти. – Некоторые тренеры раздают себе ордена, как полицейские: «Я дошел до финала, я прав, вот моя лычка». Рассуждать о достижениях – неуважение. Главное – оставлять идеи, а не обсуждать глупости. Все остальное оскорбляет разум. Некоторые слои общества не знают Сабато [аргентинский прозаик], но он наверняка останется в истории. Так же и в футболе. История запоминает тех, кто изменил игру и оставил что-то после себя».
«Когда команда выигрывает, фаната интересует только время до конца матча», – насмешливо отвечал Билардо.
За сорок лет Аргентина так и не выбрала путь для сборной, билардисты сменяют меноттистов, и сборная живет в состоянии постоянной перезагрузки: строительство – первые неудачи – отставка и встряска – разрушение до фундамента и строительство противоположного стиля до первых неудач..........
«Команда – это прежде всего идея», – всегда говорил Менотти. Попытайтесь схватить игру Аргентины в последние десять лет, и вы поймете, что именно идеи ей не хватает.