«Я не продаю клуб. Но буду рад сильному партнеру». Гинер — в «Футболе России»

• Эта статья в архиве

— Почему так редко даете интервью?

— Сейчас все больше времени отнимает бизнес. Да и когда даешь двадцать интервью, то ты там говоришь одно и то же. Я не могу приспосабливаться и говорить где-то одно, а где то другое. Интересное интервью тогда, когда оно редкое и есть о чем поговорить, а не так, когда что-то произошло и из этого надо сделать системный вопрос.

— Президент клуба должен быть публичным?

— Я думаю, что необязательно быть публичным. Интервью — это все же для болельщиков, а не для журналистов. А с болельщиками я встречаюсь и разговариваю, поэтому необязательно давать интервью.

— У вас официальные или неофициальные встречи?

— У нас есть неофициальные встречи. Официальных всего 2-3 встречи, когда представляем новых футболистов или празднуем очередную победу. А неофициальные проходят с лидерами групп, когда либо у меня, либо у них есть вопросы.

— Болельщик ЦСКА сильно изменился за время, что вы во главе клуба?

— Болельщики никогда меня не обманывали. О чем мы с ними договаривались, то они и выполняют. Наверное, на новом стадионе они очень поменялись. Теперь у них есть свой дом, и они им дорожат.


— Клуб поддерживает связь с теми, кто пострадал в Риме?

— У нас есть контакт. Это необязательно должно быть публично. Когда делаешь что-то хорошое, необязательно об этом объявлять. Главное, чтобы люди оценили.

— Хватает времени на совмещение с бизнесом?

— Пока держимся, значит, времени хватает. Сейчас бизнес занимает больше моего времени, наверное, как и у всей страны. Положение в мире все знают.

— Федун недавно ездил в отпуск, пока в команде были проблемы. А вы когда ездите в отпуск?

— Сегодня при мобильной связи любой человек на контакте. Но у меня сейчас так складывается, что уехать в отпуск на неделю или две не получается. Я могу вырваться на пару дней на выходных и все. В отпуске я любил плавать на лодке, заходить в разные места, смотреть историю. Я не любитель загорать или ходить по ресторанам — это не мое.

— Какой бюджет у ЦСКА?

— Он почти все время остается одним — 65 миллионов долларов. Может чуть-чуть поменялся, хотя не думаю. Может, конечно, упала зарплатная ведомость, но есть затраты по стадиону, поэтому, думаю, все в том же размере, как и раньше.

Конечно, бюджет страдает от непопадания в Лигу Чемпионов. Чтобы выполнять финансовый фэйр-плей, я не знаю, как должно быть иначе. Клуб должен заработать деньги, чтобы их потратить. Акционерам запрещено любыми путями заводить деньги в клуб.


— ЦСКА хвалят за разумную финансовую деятельность. Но, получается, у клуба есть два пути зарабатывать: выступление в еврокубках и продажа футболистов?

— Огромного спонсора никто не утвердит. Учитывая рейтинг наших команд, если абстракто получать 100 миллионов долларов за то, что что-то написано на груди, УЕФА это не признает. Вы не пройдете ФФП. В Лигу чемпионов так никто не пустит. Мы знаем сегодня о массе расследований в адрес европейских клубов, которые ведет УЕФА. В основном, конечно, основной доход — от телевидения, но, к сожалению, не в России. Это минимум 30-35% процентов клуба. Мы подтягиваем пока не на европейский, но на серьезный уровень по России продажу билетов и атрибутики. И спонсоры — пока с нами спонсоры не от акционеров, а реальные коммерческие. Держимся в этих рамках. Конечно, еще призовые от УЕФА и какие-то деньги от премьер-лиги тоже идут в бюджет и помогают.

— Трансферную кампанию ЦСКА очень долго обсуждали. Вы долго вели этих молодых футболистов?

— У нас селекционный процесс проходит не в трансферные окна. В это время совершаются только сделки. Селекция работает постоянно. Ребята этим занимаются — должен быть список из 33 футболистов на каждую позицию. Кроме вратарской — ее мы не рассматриваем. Так что у нас обычно список на 30 футболистов. Мы постоянно следим. Бывают случаи, когда кто-то приехал и говорит — посмотрите, хороший футболист. Так было с Бекао.

— То есть Бекао — это быстрая сделка?

— Да. За другими долго следим, смотрим их игры. Потом селекционеры показывают тренеру, и он выбирает, кто подходит ему больше в систему игры. И я утверждаю.


— Вы сами не удивились, когда все молодые футболисты заиграли?

— Скорее нет. Мы следили за ними и понимали, что это хорошие игроки. Но все равно селекция зависит от клуба. Может прийти звезда, которая в сотне других клубов будет играть потрясающе и станет мировым футболистом, а придет в один — и не заиграет. Такое бывает тоже. Эпохи заканчиваются и, думаю, пришло время тех ребят, которых мы взяли. Меня радует, что и тренер, и ребята быстро сумели стать командой. Мы были уверены, что это хорошие игроки, но не знали, как быстро они сумеют стать единым коллективом. Это изначально беспокоило, но тренерский состав, ребята объединились и заиграли.

— Наверное, вы самым первым узнали решение Березуцких и Игнашевича завершить карьеры. Когда это случилось?

— О том, что Сережа закончит, он сказал еще год назад. Сообщил, что это его последний сезон, потому что тяжело. Перед самым окончанием чемпионата пришли братья и сказали, что, наверное, тоже уже все. В принципе, у нас был разговор. Они сказали, что готовы продлить на сколько нужно, но считали, что станут бременем для клуба в таком случае. Это сильный поступок. За мою историю в футболе это первый раз, когда люди так себя оценивают. Молодцы. Они столько лет отдали клубу и четко для себя поняли, что надо уйти именно сегодня.

— Было ощущение, что еще год он смогли бы играть.

— Может быть да, а может и нет. Было бы неправильно собрать молодой коллектив, который горит, бежит быстрее и играет чуть иначе. Надо менять либо все, любо ничего. А когда частично… Могу процесс приостановиться.

— Были ли еще реальные предложения по Головину, не считая «Монако»?

— Вопрос в том, что предложения-то были. Но мы хотели, чтобы он поиграл в европейском чемпионате, чтобы потом уйти в АПЛ. Там тяжело пробиться сразу, многие сильные футболисты сидят на скамейке. Сразу влиться и принять эту игру сложно. Поэтому мы разговаривали с Сашей и сказали, что лучше всего сперва год-два поиграть во французской или немецкой лиге. Привыкнуть к другому футболу перед премьер-лигой.

— Есть смысл говорить о выкупе Влашича, учитывая, что каждый хороший матч повышает его трансферную стоимость?

— Дело не в том, что она растет или уменьшается. У нас был разговор с «Эвертоном», что мы берем Влашича на год или два в аренду, а опцию выкупа нам не прописывают. Согласятся они или нет — не знаем. Не разговаривали еще.


— ЦСКА это было бы интересно?

— Думаю, и нам, и самому Влашичу. Как я сказал, Саша мог, как Влашич, оказаться в АПЛ на скамейке, при том что это игроки высокого уровня. Прийти туда и сразу начать играть тяжело.

— Долго сомневались в приобретении Эрнандеса из-за травматичности?

— Поэтому подписали с ним контракт только на полгода. Будем смотреть, как дальше, травмы нас и смущают. Проходили такое, когда у нас был Гонсалес, игрок высокого уровня. Футболист должен был стать звездой, но мышцы подводили. Имея опыт, мы договорились с Эрнандесом, что посмотрим, как будет дальше.


— Матч с «Реалом» — один из десяти самых запоминающихся за время, что вы в ЦСКА. Или я ошибаюсь?

— Не знаю, более или менее значительный. Я вспоминаю матч с «Манчестер Юнайтед», когда они в самом конце сравняли, сделали 3:3. Очень хорошо, что мы обыграли «Реал», это запомнится болельщикам. «Реал» — это машина мирового футбола. Но запомнится только результат. Если честно, сердце опускалось в течении всего матча.

— Как возникла идея проводить домашние игры Лиги чемпионов в «Лужниках»?

— Тут две вещи. Первое — уважение к болельщикам. Мы могли собрать 30 тысяч у себя, поднять цену на билеты. Но мы бы не собрали 80 тысяч чисто физически! Да, многим было интересно посмотреть именно на «Реал», а не на ЦСКА. Но мы понимали, что большое количество людей придет и на «Рому», и на «Викторию», особенно если что-то будет решаться. Стадион не вместил бы всех желающих. Ну и второе — финансовая составляющая. В «Лужниках» мы действительно соберем больше денег. Насколько много? Все пошло в кассу, никто ничего не украл (смеется).

— Довольны заполняемостью собственной арены?

— Конечно, люди пошли. Фанатская трибуна ведет себя прилично. Остальные стали приходить семьями, с детьми. Мы стараемся обеспечить стадион игровыми комнатами. Большой плюс, что пошло много пар, женщин. Стадион действительно получился удобный. И это не потому, что я сам его строил и хочу похвалить себя любимого. Все, кто приезжает, говорит, что он семейный и уютный. Это как раз то, что мы и хотели сделать. Логистика удобная, все быстро заходят и выходят. 10-12 минут — и стадион пустой. Очень благодарен
— правительству, что открыли метро ЦСКА и станцию МЦК. На арене много машиномест. Сейчас на любых матчах собирается по 20-22 тысячи. Вы знаете, мы 10 процентов должны оставлять команде соперника. Вот еще три тысячи отнимается.

Надеюсь, скоро начнут выкупать и ложи. У нас пока не приучен народ, что ложи — большое дело, и не только для комфортного просмотра матча и вкусной еды. Это еще и для бизнеса, для приема гостей на уровне. Думаю, осознание еще придет.

— В мировом опыте есть бизнес, который можно было бы реализовать, но пока не удалось?

— Много чего есть. Для этого должно быть отдельное интервью. Но не потому, что мы пожадничали, а потому, что это просто не нужно именно на российском стадионе. Мы заложили это на будущее, чтобы осуществить позже.

— Галицкий говорил, что его мечта — 11 воспитанников «Краснодара» на поле. А у вас есть мечта?

— Если у нас будет подниматься футбол так, как он растет последние 10 лет, то в конечном итоге выиграть Лигу чемпионов будет реально. А увидеть 11 своих воспитанников не так сложно, это не должно быть мечтой. Просто вопрос в том, будет ли результат. Если планируешь бороться за 10 место, то уже сейчас я могу выставить на поле всех воспитанников. Благодаря хорошей работе детской школы два-три игрока в сезон вырастают до основной команды. А реальная мечта — чтобы наш футбол не барахтался в луже, а поднимался и рос. Для этого РФС нужно много изменить.

— Что в первую очередь?

— Нужно заняться детско-юношескими спортивными школами и молодежным первенством. Ну назвали мы чемпионат молодежным, хотя раньше называлось дублями. Ну и что поменялось? Ничего. Нужно сделать молодежный чемпионат. У нас есть, у кого учиться и на кого смотреть — те же немцы, англичане, французы. У них турниры, не зависящим от первой команды. А у нас получается так — команда вылетела в ФНЛ, а молодежь выиграла свое первенство, но она точно так же вылетает. Получается бред! Ребята должны развиваться, а футбол становиться чище. У нас было масса ребят, которые, как я считал, должны были стать звездами. Затем они уходили в аренду и заканчивали играть, по разным причинам.

Надеюсь, телевидение начнет работать не за счет спонсорских денег, «Газпрома» и остальных, а начнет само зарабатывать, как в Европе. И тогда мы будем получать другие суммы, тратить на воспитание и развитие клуба.

— Каждый год пишут, что вы продаете клуб.

— Да я с первого дня не обращаю внимание на это. Меня бабушка учила, что кроме чести и совести продается все. Я не собираюсь продавать клуб.

— То есть «Россетти» не будут покупать клуб? Об этом много говорилось.

— Можно говорить о чем хотите. Если в клуб кто-то захочет зайти партнером, условно говоря, те же «Россетти» придут и скажут — продай нам 25 процентов. Или 49. Почему бы не иметь сильного партнера? Или из любителей футбола кто-то. Есть оценка клуба, эти деньги пойдут на развитие.

— А если не 49, а 51 процент, контрольный пакет?

— Да какая разница, смотря кто и почему. Единое мнение не всегда правильно. А когда есть оппонент, который хочет что-то изменить, то к нему надо прислушаться, это же бизнес. Не важно, прибыльный он или нет. Футбол — это еще любовь, хобби. Возможно, сильный партнер пошел бы клубу в плюс. И не потому, что у меня есть деньги или нет.

Ни один из акционеров добавлять сюда не может. Придумать какие-то схемы можно, но это вилами по воде. УЕФА все видит, знает, но до определенного момента закрывает глаза. Все знают, сколько клубов сейчас на контроле. К нам нет вопросов, и я рад. Бюджет у нас открытый, никто под столом ничего не платит.

Повторюсь — я не продаю клуб. Но было бы глупостью сказать, что я буду не рад сильному партнеру, почему нет.

— Много лет о вас говорят как о лучшем менеджере в футболе. Были ошибки, о которых вы жалеете?

— Бабушка, которая меня воспитывала, всегда учила — нельзя себя в чем-то корить. Жизнь прожить дважды невозможно. Если где-то заходим в тупик, стараемся выйти из него, смотрим, что было неправильно. У любого человека есть оплошности. Один господь Бог делает все правильно. То, что меня считают лучшим, тоже лукавство. Я считаю, моя заслуга только в одном — что сумел создать сильный коллектив, который все делает. Я только несу ответственность. Поэтому тяжело сказать, что я не так сделал. Может, не надо было не звать Жорже или Зико. А Бог его знает, может, было бы еще хуже. Все к лучшему.

— Довольны 2018 годом?

— Я доволен. Меня радует, как играет ЦСКА. У нас новая команда, но она действительно играет и доставляет удовольствие. Не всегда получается результат, но это молодость. Был уверен, что нужно потерпеть, и болельщики считают также. По щучьему велению бывает только в сказках. В том году ребята собрались, заняли второе место и не уронили честь ЦСКА, что очень важно.